Жаба

Айленд Лена

– Ух, хрустят как, – Фёдор чавкнул яблоком, с наслаждением впиваясь зубами в сочную мякоть и разбрызгивая сладкий сок во все стороны.

– Вкусные? – Иван почти моментально переключил внимание с обезображенного тела земноводного на приятеля, стоящего в углу у мешка и накладывающего яблоки в растянутую майку Николая, подвернувшего её на манер сумки, к плечам.

– Очень вкусные и невероятно сладкие, без малейшей кислинки, – довольно протянул Степан, растягивая губы в улыбке. – Белый налив!

– Говоришь, прям как торгаш на рынке, – прыснул Фёдор, и мальчишки тут же зашлись в хохоте, совсем позабыв о жабе, над которой издевались какую-то минуту назад.

– Кто последний до берега, тот дурак! – совершенно неожиданно воскликнул Иван и первым рванул в приоткрытую дверь. Мгновение спустя за ним кинулись Степан и Фёдор.

– Ох, да как же! – в сердцах выдохнул порывающийся последовать за приятелями Николай, неловко подскочив и растеряв половину яблок.

Обиженно шмыгнув носом, мальчик опустился на корточки и, наскоро собрав в майку выпавшие плоды, заторопился к двери, у которой вопреки желанию как можно скорее покинуть сарай, застыл.

Потоптавшись на месте несколько мучительно-долгих секунд и так и не решившись обернуться на изувеченное жабье тело, он до крови прикусил губу и вышел за порог.

***

– Хорошо поплавали, – лениво протянул Фёдор, размахивая насквозь промокшими плавками из стороны в сторону.

– Действительно, хорошо, – ехидно ухмыльнулся Иван, косясь краем глаза на сникшего Николая, безмолвно следующего поодаль, которого они не только целый день дразнили дураком, но и продержали под водой с головой несколько минут.

– Интересно, как там жаба, – вдруг вставил Степан, усмотрев за пригорком виднеющуюся соломенную крышу коровника.

– Фу, вот это ты вспомнил, конечно, – скривился Фёдор, но тут же продолжил. – Так пойдём, посмотрим!

– Ну, так пойдём! – подмигнул Степан и прибавил шаг, устремляясь к сараю.

Когда мальчишки один за другим скрылись в тёмном проёме двери, Николай тревожно встрепенулся. Он всё никак не решался последовать за ними, чувствуя, как кожа на руках и спине покрывается неприятными мурашками.

– Наверное, мать уже с поля вернулась, вот и прибрала её, – донёсся до мальчика приглушённый голос Степана.

– Твою ж! – нервно воскликнул Иван и резко выскочил из коровника, чуть не сбив с ног застывшего у входа Николая.

– Что случилось? – мальчик, придерживая рукой задетое плечо, отпрянул назад, провожая старшего товарища непонимающим взглядом.

– Вот это припустил, – загоготал Фёдор, выходя из сарая.

– С такой скоростью может и успеет, – сказал Степан, язвительно скривив губы.

Но Иван не успел.

Когда он, весь в поту, красный и измождённый бегом, тяжело дыша, остановился возле родной калитки, его отец уже стоял на крыльце, похлопывая по большой грубой ладони кожаным офицерским ремнём с увесистой металлической пряжкой.

– Подошёл, – отчеканил мужчина, смотря на послушно склонившего голову сына. – На скамейку, спускай трусы.

Мальчик безропотно подчинился, моментально оказываясь на коленях перед невысокой деревянной скамейкой, которую его мать часто использовала в быту и повседневных домашних делах.

– И чтобы не пикнул, – сквозь зубы проговорил мужчина и с силой размахнулся. Ремень звонко просвистел в воздухе и резко опустился на обнажённую кожу, оставляя после себя ярко-огненную полосу.

– Уй, – не сдержавшись, вскрикнул мальчик, чувствуя, как рот наполняется слюной, а глаза слезами.

– Тьфу, рохля, – выплюнул мужчина и отступил назад. – Пшёл вон!

Прихватив дрожащими пальцами трусы, спущенные до самых щиколоток, Иван наспех натянул их на ноющие ягодицы и медленно заковылял к распахнутой настежь двери, у которой застыла беспокойная мать.

Конец ознакомительного фрагмента.