Жадина платит дважды
Шрифт:
– А что, интересно знать, думает о случившемся наш режиссер? – внезапно произнесла Мариша.
Уследить за направлением мыслей моей подруги всегда было делом непростым. Но не прошло и двух часов, как мы стояли возле того самого огромного нового дома у метро «Академическая», возле которого я уже была один раз вместе с живой Алиной. Теперь стало совершенно очевидно, что заместитель Никаловского ездил именно к своему шефу. Адрес режиссера нам удалось раздобыть у Андрея. Верней, у него был номер домашнего телефона режиссера.
Но в наш век новых технологий
Входная дверь распахнулась на первый же звонок, и наши подозрения развеялись. На пороге стоял толстенький режиссер. Грудь и выпуклый живот обильно покрывала курчавая растительность, остатки коей сохранились и на голове. Весь правый глаз закрывал огромный синяк, а сам режиссер выглядел так, словно его изрядно помотало по колючему кустарнику. Одет он был по-домашнему, то есть в боксерские трусы, которые были ему малость великоваты и доходили почти до колен, образуя юбочку в миленькую клеточку с цветочками и дракончиками.
Мы с Маришей дружно сглотнули и, с трудом переводя дыхание, удержались на ногах.
– А мы к вам, – сообщила ему Мариша, по-прежнему не отрывая глаз от дракончиков, охотно резвившихся на режиссерских трусах.
– Девочки, Валентин совсем меня не слушает? Мне нужна одна девушка, – обиженно протянул Никаловский. – Одна девушка-негритянка. А вы обе белые. Вы мне не подходите.
И он вознамерился захлопнуть дверь у нас перед носом.
Я успела всунуть в щель ногу, а Мариша сильно толкнула дверь, от чего режиссера отбросило в глубь квартиры.
– Вы что? – плаксиво осведомился он, видя, что мы все-таки вошли внутрь. – У меня для вас ролей нет.
– А как же несчастная баронесса, в которую мечет ножи злодей в черном плаще? – осведомилась Мариша. – Место ведь вакантно? Одна из нас точно подойдет на эту роль.
– Ничего нет свободного, – сказал толстяк, но по тому, как забегали его глазки, стало ясно, что он врет.
– А вот врать нехорошо, – внушительно сказала Мариша, поднимая толстяка режиссера с пола и бросая его в кресло. – Вы ведь уже разговаривали с Алиной, и она сказала вам, что больше не будет сниматься в вашем дешевом фильме.
– Ничего подобного, – отказался режиссер. – Мы с ней только вчера встречались, она ни словом не обмолвилась о том, что собирается отказаться от съемок. Напротив, она говорила, что уже почти здорова. Девочки, вас кто-то ввел в заблуждение.
– И в котором часу вы с ней расстались? – спросила я.
– А какое, собственно, ваше дело? – окрысился режиссер.
– Повежливей, – осадила я его и сунула под нос милицейское удостоверение.
Понятное дело, фальшивое. Мне его сделал один Инкин приятель, промышлявший подобным бизнесом. Грубовато сработано, рассчитано же исключительно на не слишком сведущего человека, каким и был режиссер. Во всяком случае разговаривать с ним стало значительно легче. К тому же режиссер почему-то страшно перепугался, на него было жалко смотреть.
– Вас видели с Алиной, да и вы сами только что признались, – добавила Мариша. – Так что отпираться бесполезно, лучше расскажите, как было дело, облегчите совесть.
Куда вы с ней поехали?
– Да никуда мы не поехали, – вздохнул все еще мертвенно бледный режиссер.
– Ай, ай, – притворно расстроилась Мариша. – А зачем обманывать? Вы ждали ее на повороте в Девяткино, нервничали, курили. Потом она появилась, и вы с ней отправились дальше. Куда?
– А почему бы вам не спросить у самой Алины? – насупился толстяк. – В конце концов это ее приятель напал на нас.
– Никита? – удивилась я.
– Черт меня дернул поддаться на Алькины уговоры и взять эту банду к себе в кино, – внезапно прорвало режиссера. – Не посмотрел, что она предлагает, и взял, а ведь знал же, что хлопот не оберешься. Они на меня волками смотрели, все в этом цирке, а что я им сделал? Да я никого из них и в глаза не видел раньше, но нет, чем-то я им все-таки не нравился. Особенно тому, который в нее ножи метал. Просто злодей какой-то с большой дороги. Он на нас вчера так налетел, что я думал, живым уже не буду.
– Поподробней, пожалуйста.
– Догнал нас на своей развалюхе, дорога там была плохая, мы с Алиной ехали гуськом к нашему любимому местечку на Капральев ручей. Есть у нас там одно такое славное местечко возле самой воды. Природа, птички, свежий воздух и все такое. Так вот, доехать нам туда не удалось.
Никита рванул к нам прямо по полю. Остановился посреди дороги, и мне, разумеется, пришлось остановиться. Он очень некрасиво себя вел, Алина сказала ему, чтобы он ехал домой, что она тоже скоро вернется, но не тут-то было. Он кричал, что больше ни Алина, ни кто-либо из цирка сниматься у меня не будут, а Алина же сказала, чтобы он не валял дурака. Он ей не хозяин, она сама знает, как ей жить.
Я даже как-то неловко себя чувствовал, они орали друг на друга, а про меня вроде бы забыли. Я попытался вмешаться, но только навредил. Алина шепнула мне, чтобы я отдал этому ослу его договор, села в свою машину и укатила, оставив меня разбираться с этим типом.
– И что было дальше? – поинтересовалась я, несколько бестактно разглядывая заплывший глаз режиссера.
– Потом мы поехали ко мне домой, и я вернул ему наш договор, который мы с ним заключили.
– Только его? – спросила я.
– Его и всей их братии, – неохотно сказал режиссер. – Сначала я не хотел, не то чтобы они были мне так нужны, но он вел себя по-хамски, и я тоже уперся. Но время шло, он не уходил, стемнело, мне захотелось спать, и я решил отдать ему его чертовы бумажки.
– И он ушел? – спросила Мариша.
– Выкатился как миленький с таким торжеством, что смех брал.
– И в котором часу это знаменательное событие произошло?
– Я не смотрел на часы, – пожал плечами режиссер. – Но уже давно стемнело.