Шрифт:
Начало войны
С момента моего призыва на войну прошло уже около полугода. Эта война оказалась чрезвычайно тяжелой для нашего королевства. Враг превосходил нас численностью и обладал более современным снаряжением. Единственным нашим преимуществом было стратегическое расположение.
Они начали свой поход на северо-запад нашего королевства, где находился массивный горный хребет. Обход этого хребта занял бы около месяца на лошади. Впрочем, там имелись узкие тропы, и один сравнительно большой проход, однако он был недостаточен
В нашей армии насчитывалось около трех тысяч воинов, тогда как у врага было порядка пяти тысяч. За мои предыдущие заслуги мне был вверен отряд авангарда, насчитывающий около 900 воинов. Я получил прямой приказ разработать план обороны и удерживать наши позиции, несмотря на то, что подмога вряд ли пришла бы вовремя – основная армия была рассредоточена по горному массиву, прикрывая тыл.
Эта война оказалась одной из самых масштабных на всем континенте. Объявив войну нашему королевству Тененбрис, королевство Азимора вовлекло в конфликт своих союзников и наших. В результате конфликт охватил почти весь континент и получил название "Жадность крови". Причина для войны была «ужасающей своей примитивностью».
Наше королевство богато растительными ресурсами и плодородными почвами, тогда как Азимора изобилует полезными ископаемыми, но страдает от нехватки продовольствия. Азимора была вынуждена постоянно торговать с Тененбрис, обменивая ископаемые на пищу. Однако случился разлад между королями. Азимора предложила обмен земель: они отдавали нам свои лучшие рудники и карьеры в обмен на наши менее плодородные земли. Это могло бы решить проблемы обеих сторон. Но жадность нашего короля вмешалась в этот процесс. Он стал требовать все больше и больше, пользуясь безвыходным положением Азиморы, пока их правитель не выдержал и потребовал заключение договора на первых условиях или войну. Наш король выбрал войну.
Я не знал, оправдал ли бы нашу борьбу такой исход, но был готов рискнуть своей жизнью ради защиты родной земли.
Обстановка в лагере
Оглядываясь назад, я часто думаю о причинах этого конфликта. Как могло случиться, что мы, простой народ, должны были расплачиваться своей кровью за алчность королей? Мучительное осознание того, что наша судьба зависела от их прихоти, давило на меня каждую ночь. Я чувствовал огромную ответственность за своих воинов, ведь именно мне было поручено защищать их и наш родной край.
Воспоминания о мирной жизни в Тененбрисе все чаще мелькали в моей голове: укромные уголки лесов, полные дичи поля. Я скучал по спокойным дням и размеренной жизни. Но теперь реальность диктовала свои условия, и с каждой новой битвой я становился все более закалённым, хотя в сердце всё равно продолжал мечтать о мире.
Эхо голосов, доносившихся издалека, прервало мои мысли. Я поднял взгляд и увидел Эльмара, сидящего в тени дерева и тихо играющего на своей старой, потрепанной лире. Его мелодия была проникнута глубокой тоской, напоминала о тех днях, когда мы жили мирной жизнью.
Тогда я понял, что, несмотря на всю сложность и жестокость войны, у нас у всех оставалась одна общая цель – защитить наше будущее и вернуть
Каждый вечер перед сном я обходил лагерь, пытаясь найти слова утешения для своих солдат. Молодой Рикардо, новобранец из города, постоянно просил меня рассказать историю о мирной жизни в Тененбрисе. Его глаза блестели надеждой, и я не мог отказать, зная, что эти воспоминания помогали ему справляться с ужасами войны.
Кладя руку ему на плечо, я рассказывал о зеленых лужайках и ясных утренних росах, о теплоте домашнего очага и тихих вечерах у камина. Рикардо вслушивался, а его лицо становилось чуть светлее, как будто эти истории поднимали пелену тьмы, окутывающую его душу.
В отряде был один особенно интересный воин по имени Эльмар. Он был бывшим музыкантом и стал солдатом после того, как его деревня была разрушена в одну из первых атак Азиморы. Его меланхоличный взгляд и скрытые за шрамами руки рассказывали больше, чем любые слова. Эльмар часто провожал меня задумчивыми глазами, и я видел в нём глубокую боль.
Как-то раз, после долгого и изнурительного дня, один из ветеранов, Грегор, подошел ко мне. Его изможденные глаза выдавали накопившееся беспокойство.
– Капитан, – обратился он ко мне. – Неужели наше руководство и правда думает, что мы сможем удержать этот проход? Их численность многократно превосходит нашу.
Я взглянул в его измученные глаза и ответил:
– Мы не можем позволить им пройти, Грегор. Если мы не выстоим здесь, наши семьи будут следующими.
В каждом моем слове звучала решимость, но внутри меня бушевала буря сомнений и страха. Я знал, что война не оставит никого неизменным, и даже если победим, никому не вернется прежняя жизнь. Мои мысли рвались между долгом и желанием прекратить все это безумие.
С каждым новым днем я ощущал, как ритм и структура моего существования изменялись. Внутренний конфликт становился все острее, а сердце билось быстрее, словно подчиняясь жестокому такту войны. И всё же я знал, что должен был оставаться сильным ради тех, кто верил в меня и в наше общее дело.
Отправляясь на фронт, я не мог не думать о ней – моей приемной дочери, которую я удочерил после осады нашего замка. Её белые кудри были как символ чистоты и надежды, которых так не хватало в этом мрачном мире. Ей всего тринадцать лет, но в её глазах уже плескалась мудрость, которой не найти у многих взрослых. Она была воплощением моего неугасающего духа, символом непоколебимости воинов, которые стояли за каждую пядь нашей земли.
Марианна, так звали её, осталась дома, в Тененбрисе в нашем домике. Каждый вечер, вспоминая, как она сидит у окна, погруженная в свои книги, я чувствовал, как сердце наполняется теплом и горечью одновременно. Как жестоко устроена эта жизнь, что дети должны расти в мире, поглощённом войной и страданиями. Она слишком юна, чтобы понимать всю тяжесть происходящего, но я видел её силу, ту, что помогала мне справляться с заботами и тревогами.