Жак-фаталист и его Хозяин
Шрифт:
Хозяин. Ты хочешь сказать: «госпожа Маргарита»?
Жак. Нет, нет. Во всяком случае, я спутал имена и, вместо того чтобы сказать: «госпожа Маргарита», сказал: «госпожа Сюзон». Во всяком случае, я признался госпоже Маргарите, что то, чему, по ее мнению, научила она меня в этот день, преподала мне, правда несколько иначе, госпожа Сюзон три-четыре дня тому назад. Во всяком случае, она сказала: «так это Сюзон, а не я?» Во всяком случае, я ответил: «Ни та, ни другая». Во всяком случае, пока она потешалась над собой, над Сюзон, над обоими мужьями и осыпала меня подходящими ругательствами, я очутился на ней, а, следовательно, она подо
Хозяин. А ты после виделся с этими женщинами?
Жак. Много раз, с вашего позволения.
Хозяин. С обеими?
Жак. С обеими.
Хозяин. И они не поссорились?
Жак. Напротив, – помогая друг другу, они еще больше сдружились.
Хозяин. Наши жены поступили бы так же, но каждая со своим милым. Ты смеешься…
Жак. Не могу удержаться от смеха всякий раз, как вспоминаю маленького человечка, кричащего, ругающегося, шевелящего головой, ногами, руками, всем телом и готового броситься с высоты стога, рискуя разбиться насмерть.
Хозяин. А кто этот человечек? Муж Сюзон?
Жак. Нет.
Хозяин. Муж Маргариты?
Жак. Нет… Вы неисправимы; так будет до конца вашей жизни.
Хозяин. Кто же он?
Жак не ответил на этот вопрос, а Хозяин добавил:
– Скажи же мне только, кто этот человечек.
Жак. Однажды ребенок, сидя на полу у прилавка белошвейки, кричал благим матом. Торговка, которой надоел его крик, спросила:
«Дружок, чего ты кричишь?»
«Они хотят, чтоб я сказал „а“!
«А почему же тебе не сказать „а“?
«Потому что не успею я сказать „а“, как они захотят, чтобы я сказал „бе“… Дело в том, что не успею я сказать вам имя человечка, как мне придется досказать остальное».
Хозяин. Возможно.
Жак. Нет, обязательно.
Хозяин. Но, друг мой, Жак, назови мне имя человечка. Тебе самому смертельно хочется, не правда ли? Исполни мое желание.
Жак. Это был человечек вроде карлика, горбатый, кривой, заика, косой, ревнивец, распутник, влюбленный в Сюзон и, быть может, ее любовник. Занимал он должность сельского викария.
Жак походил на ребенка белошвейки, с той лишь разницей, что, с тех пор как у него стало болеть горло, его трудно было заставить сказать «а», но, раз уже начав, он сам доходил до конца алфавита.
Жак. Я был наедине с Сюзон в ее риге.
Хозяин. Конечно, не зря?
Жак. Разумеется. Приходит викарий; сердится, ругается, гневно спрашивает у Сюзон, что она делает наедине в отдаленнейшей части риги с самым развратным мальчишкой во всей деревне.
Хозяин. Ты, как я вижу, уже пользовался хорошей репутацией.
Жак. И по заслугам. Он действительно разгневался и к этим словам прибавил еще много других похуже. Я тоже вышел из себя. От оскорбления к оскорблению дошли мы до рукоприкладства. Я хватаю вилы, просовываю
Хозяин. А стог был высокий?
Жак. По меньшей мере футов десять, и коротышке было трудно слезть оттуда, не сломав себе шеи.
Хозяин. А затем?
Жак. Затем я отстраняю косынку Сюзон, беру ее за грудь, ласкаю; она сопротивляется. В риге находилось ослиное седло, которым мы уже пользовались; я толкаю ее на седло.
Хозяин. Задираешь ей юбки?
Жак. Задираю юбки.
Хозяин. А викарий все это видел?
Жак. Как я вас.
Хозяин. И он молчал?
Жак. Отнюдь нет. Не помня себя от бешенства, он заорал: «Уби… уби… убивают! Пожар… пожар… пожар! Во… во… воры!..» И вот прибегает муж, который, по нашим расчетам, был далеко.
Хозяин. Жаль; я не люблю священников.
Жак. И вы были бы в восторге, если б я у него на глазах…
Хозяин. Сознаюсь, что да.
Жак. Сюзон успела подняться; я привожу себя в порядок, убегаю, и все, что воспоследовало, знаю уже со слов Сюзон. Увидав викария на стоге сена, муж расхохотался.
Викарий: «Смейся, смейся… ду… ду… рак ты этакий!..»
Муж следует его приглашению, заливается еще пуще прежнего и спрашивает, кто его туда посадил.
Викарий: «Спу… спу… спусти… меня… на… на землю…»
Муж продолжает хохотать и осведомляется, как ему за это взяться.
Викарий: «Как… как!.. Так же… как… я сюда… взо… взо… брался… на… на… вилах…»
«Тысячу пиявок, вы правы. Вот что значит ученость!..»
Муж берет вилы и подставляет их викарию; тот садится на них тем же манером, каким я его поддел; муж обносит его два-три раза по риге на своем орудии и затягивает какое-то подобие фобурдона [56] , а викарий кричит:
56
Фобурдон (буквально: «ложный бас») – вид многоголосого церковного пения. Три голоса, образующие «ложный бас», обозначаются в нотах как параллельное трезвучие, а основной голос звучит октавой выше.
«Спу… спу… спусти… меня… ка… ка… налья!.. Спу… спу… стишь ли ты… меня… на… наконец?..»
А муж говорит:
«А почему бы, господин викарий, не поносить мне вас так по всем деревенским улицам? Вот была бы невиданная процессия!..»
Однако муж спустил его на землю, и викарий отделался страхом. Не знаю, что именно он затем ему сказал, так как Сюзон удрала, и я слышал только:
«Не… не… годяй… ты… ты… бьешь… свя… свя… священника… Я… от… от… отлучу… тебя… ты… бу… будешь… про… про… проклят…»
Говорил это горбун, а муж преследовал его и колотил вилами. Прибегаю вместе с толпой; завидев меня, муж направляет вилы в мою сторону.
«Подойди-ка, подойди!» – кричит он.
Хозяин. А Сюзон?
Жак. Она выкрутилась.
Хозяин. Удачно?
Жак. Разумеется; женщины всегда удачно выкручиваются, когда их не ловят с поличным… Чему вы смеетесь?
Хозяин. Тому же, чему буду, как ты, смеяться всякий раз, как вспомню маленького викария, восседающего на вилах мужа.
Жак. Спустя некоторое время после этого приключения, которое дошло до моего отца и по поводу которого он тоже немало смеялся, я поступил в солдаты, как уже вам рассказывал…