Жаклин Кеннеди. Жизнь, рассказанная ею самой
Шрифт:
Устремления Джозефа Кеннеди были ясны: Джек имел все шансы исполнить его мечту, стать тридцать пятым президентом Соединенных Штатов Америки. Джозеф не скрывал, что готов пожертвовать ради этого чем угодно. И ведь пожертвовал!
Понимая, что его самого просто не любят в Америке, он сумел наступить на горло сам себе и уйти в тень. Когда Джек выступал на митингах и встречах, на телевидении и просто с грузовиков, Джозефа рядом не было, он не показывался перед объективами фотокамер, не давал интервью, он выделял на кампанию деньги и руководил всем из-за кулис.
Мало
Джозеф предпочел руководить из-за кулис. Началось с того, что министром юстиции был назначен Бобби, хотя все прекрасно понимали, сколько нареканий это вызовет на всех уровнях – от Конгресса до простых избирателей. Сам Роберт желал уйти из политики и основать собственную юридическую фирму.
Но отец высказал свое пожелание, и оба сына послушно его выполнили – один назначил брата министром, второй это назначение принял. Из своего домашнего кабинета Джозеф Кеннеди умудрялся руководить своим сыном-президентом, чтобы тот руководил страной. Это было то, чего боялись мы все – Джек, Бобби и я.
Но тут произошла трагедия в Заливе Свиней, когда кубинские оппозиционеры, базировавшиеся в Майами, высадились на своем острове, чтобы свергнуть режим Кастро. Впервые за много лет Джек не посоветовался с отцом. Вот с Бобби посоветовался, а с Джозефом нет! Я понимала, как ему трудно, как переживает, даже страдает вдруг оставшийся не у дел всемогущий Джозеф Кеннеди.
Тем более Джек проиграл. Это было ужасно – первый же шаг Джека в качестве президента оказался провалом! Джозеф странно переживал, но молчал, сыновья не просили помощи, он не предлагал. Джо переживал все молча, кому жаловаться, не Роуз же?
Это не могло закончиться хорошо, плохо и закончилось. Незадолго до Рождества Джозефа Патрика Кеннеди поразил обширный инсульт, парализовав всю правую сторону и лишив его речи.
Трудно придумать более тяжелое наказание для Джозефа – теперь он мог лишь беспомощно взирать, как рушится все, что он создал. Через некоторое время он смог немного двигать рукой, но так и остался в инвалидном кресле и онемевшим.
Мне было очень жалко старика. Прав он или не прав, но Джозеф старался для своей семьи. Конечно, он допустил много ошибок и кое в чем сделал жизнь окружающих невыносимой, он виноват в перекосе в поведении сыновей, возможно. Он виноват в трагедии старшей дочери, но все это в прошлом, а теперь в кресле сидел беспомощный старик, который даже не мог сам вытереть себе рот, когда в уголках скапливалась слюна.
Я старалась приезжать почаще, рассказывала о Джеке (без упоминания о делах), о детях, о том, что творится в Вашингтоне и в мире, о том, как мы съездили в ту или иную страну, как нас принимали… У Джозефа в такие минуты блестели глаза, все же произошло то, о чем он мечтал, пусть даже насладиться триумфом у него не получалось.
Но это были не все его беды, Джозеф пережил обоих своих сыновей. Он узнал и об убийстве Джека, и об убийстве Бобби. А также об инциденте в Чаппаквиддике, который напрочь перечеркивал все надежды младшего из Кеннеди стать президентом. Тогда Тедди не справился с управлением машины, упал с моста в реку, выбрался сам и оставил погибать в машине девушку, с которой ехал. Джозеф узнал о полном крушении своих надежд, но при этом ничего не мог сделать, он лишь беспомощно плакал…
Роуз постаралась отыграться за все годы унижений и все обиды, которые вытерпела от мужа, горничная тайно поведала, что миссис Кеннеди подробно рассказывает парализованному мужу обо всех неприятностях их сыновей, чтобы сделать ему как можно больней.
Джозеф Патрик Кеннеди умер через месяц после нашего венчания с Аристотелем Онассисом.
Он умер, потому что клана Кеннеди, который Джозеф создавал, больше не было. Тех, кто мог бы продолжить его дело – Джо-младшего, Джека, Бобби, – убили, а оставшиеся едва ли справились бы с задачей. Джозеф это прекрасно понимал. У него исчез смысл жизни, а значит, и сама жизнь…
С момента, когда Джек принес присягу и стал тридцать пятым президентом Соединенных Штатов, Джозеф Кеннеди в его дела (кроме назначения Бобби министром юстиции) больше не вмешивался. Он сумел отойти от дел красиво, без скандалов и неприятных выговоров. Если просили совет – давал, если обходились без него – молчал.
Зато активно принялась вмешиваться во все Роуз. Она норовила оказаться рядом с Джеком, выступить, чтобы поведать всем, сколько материнских сил потребовалось, чтобы Джек стал президентом.
В Белый дом мать не допустил сам Джек, ему вовсе не хотелось, чтобы она превратила его в филиал Хайанниса или Палм-Бич.
Роуз старалась не появляться там, когда я была дома, но стоило мне уехать, особенно за границу, как в Белом доме тут же обретались новые хозяйки – матушка и сестры Кеннеди примеряли на себя роль первых леди. Интересно, что это была не Этель, которая могла надеяться на роль первой леди в будущем, поскольку имелась вероятность, что после Джека в президенты будет баллотироваться Бобби. Нет, хозяйничали именно Роуз и сестры Джека, что стоило мне немалых нервов.
Роуз так и осталась для меня загадкой.
Когда через пять лет после гибели Джека я решила принять предложение Ари Онассиса уже не просто провести каникулы на его яхте и острове, а поселиться там навсегда (по крайней мере, надолго), то есть выйти за него замуж, Америка меня просто возненавидела. «Джон Кеннеди умер во второй раз!», «Вдова предала президента!», «Джеки Кеннеди становится Джеки О!»… Каких только гадостей не вылили на меня на страницах газет и лично при встрече даже хорошие знакомые.
Вторично выходить замуж не советовал никто! Меня поддержали только сестра Ли (хотя вполне могла бы иметь виды на Ари сама) и… Роуз Кеннеди, чего я никак не ожидала.
Роуз сказала просто:
– Увози детей из Америки, Америка не любит Кеннеди.
Только много позже я поняла, почему она посоветовала именно это – снова выйдя замуж, тем более за Онассиса, я переставала быть безутешной вдовой, отвращала от себя сердца американцев, тем самым низвергалась с пьедестала, на который меня возвела нация. Безутешной вдовы погибшего президента больше не было, зато оставалась дважды безутешная мать.