Жалитвослов
Шрифт:
И сразу же из дыры послышался цыганский хор: «К нам приехал наш любимый Николай Марленыч да-ара-агой!» Вслед за этим раздался звон стекла — из дыры выпала и разбилась рюмка. «За наш суд, самый справедливый в мире», — сказал пьяный голос Глотова. «Пей до дна! Пей до дна!» — загремел хор. Федор Иванович задохнулся. Во что бы то ни стало заткнуть ненавистную дыру, ненавистные голоса! Он кинулся к дыре и наступил на осколки. Острая боль пронзила ногу.
Он очнулся. Это был сон.
На часах было семь утра,
— Алло? — раздался в ней голос Лядовой. — Федор Иванович, это Надежда. Я звоню по поводу апелляции.
— Да? — произнес Федор Иванович, и сердце его вновь сжалось.
— Я подумала, — сказала Лядова, — что вам не надо ее подавать. Я вам другой способ хотела подсказать, — тут неуверенность проскользнула в ее голосе, — только вы, пожалуйста, больше никому не говорите… и не говорите, что это я вам сказала.
— Как же без апелляции? — не слушая ее, произнес Федор Иванович. — Я просто хочу восстановить справедливость.
— Не нужно ее восстанавливать, — сказала Лядова. — Она ведь никуда и не девалась. Вы вот что сделайте…
— Как же не нужно… — запротестовал было Федор Иванович.
— Вы погодите, не перебивайте. Знаете здание Высшего арбитражного суда? Сегодня в четыре часа подойдете туда, войдете через главный вход, свернете направо и дойдете до конца коридора. Там есть дверка под лестницей, туда и постучитесь. Вас будут окликать — ни в коем случае не отвечайте и не оглядывайтесь. Это все.
— А кого спросить?
— Справедливость, — ответила Лядова и повесила трубку.
— Справедливость? — задумчиво повторила Любовь Евгеньевна, когда он пересказал ей этот разговор. — Я слышала еще в институте разговоры, что ее можно найти. Неужели Надя знает, где? Ты сходи туда, Федя.
— Ты что, серьезно?
— Сходи, Федя, вреда не будет.
Но до двух часов Федор Иванович еще колебался. А потом и сам не заметил, как оказался на улице, с портфелем, в котором лежали документы и копия судебного решения. В метро он думал о справедливости.
Остановить его попытались еще на входе — некий то ли вахтер, то ли швейцар с криком выбежал из кабинки, но Федор Иванович быстро прошел мимо и с удивлением обнаружил, что тот не бежит за ним, не требует пропуска.
Он завернул в коридор, и тут строгий человек в очках спросил его, куда он направляется. Федор Иванович проигнорировал и его. Человек окликнул его, приказал остановиться, но Федор Иванович, как ему и было говорено, не обернулся и не остановился. Быстрыми шагами он достиг конца коридора, увидел лестницу, а под ней — дверь, похожую на вход в чулан. Дверь была приоткрыта. Он легонько стукнул в нее и толкнул.
Это и впрямь был чулан, где хранились ведра и веники. Однако каким-то образом сюда поместился стол, и за этим столом крохотная
— Мне бы… справедливость, — неуверенно произнес он.
— Так я ж Справедливость и есть, — просто сказала она.
Он с сомнением оглядел ее и произнес:
— Старовата ты для Справедливости.
— Кому, может, и старовата, — спокойно ответила она. — А тебе — в самый раз.
После этих слов он как-то успокоился. Вошел, протиснулся за стол, стал вытаскивать бумаги, но она его остановила:
— Этого не надо. Знаю уже, еще со вчерашнего. Настрадался, сердешный…
— Настрадался, — вздохнул он. — У кого только не был.
— Не у тех ты был, — сказала она.
— Да хоть у кого, лишь бы справедливость восторжествовала.
— Ужо восторжествую. Колька у меня доиграется.
— Так ты его знаешь?
— Как же мне его не знать? Негодный он. Живет не по правде. Он у меня здесь, — она постучала пальцем по книге.
Федор Иванович так весь и подался к ней.
— Ты уж это… сделай с ним что-нибудь… чтобы он…
— Ты мне это брось, — оборвала она его, строго пригрозив пальцем. — Я тебе что, киллер? Я, наоборот, чтобы все по закону…
— Да нет, — смутился Федор Иванович, — я не это имел в виду. Я это к тому, чтобы правда…
— Во-во, — одобрила она. — Вот и я за это. Ну, говори, у кого был.
— Да много у кого, — принялся Федор Иванович припоминать. — У Гутова Павла Петровича, у… — и он назвал еще много имен, которые ему довелось узнать за последнее время.
Она молча кивала, а когда он закончил, произнесла:
— Говорю же, не у тех ты был. Некоторые-то даже у меня тут, — она вновь постучала пальцем по книге. — Разве к таким ходят? Один вот, к которому ты приходил, после твоего ухода снял трубочку да позвонил соседу твоему.
— Глотову? — вырвалось у Федора Ивановича.
— Глотову, Глотову, — кивнула она. — Разве к таким ходят? Пиши, значит, — здесь, в арбитражном суде есть Омельянов Владимир Егорович. Хороший он человек, по правде живет. Он тебе с твоим делом поможет. Потом в министерстве сидит Серова Галина Сергеевна, у нее обязательно отметься. Да адвокатом возьми Кулакова Виктора, он тебя не подведет. Всем им скажи — от меня, дескать. А Надька Лядова твоя — купленная. Хорошо хоть, что указала на меня, а теперь повременю ее в книгу заносить. А так — прямой кандидат.