Жало белого города
Шрифт:
Я улыбнулся, мы обменялись рукопожатиями. Да, у меня действительно был друг-журналист. Он был сдержан, а его хроники всегда были отлично написаны. Элегантный в письме, он был так же элегантен и в поведении. Никогда не выходил из себя, пропускал мимо ушей, когда я повышал тон, хотя мог бы выжать из моих реакций всю кровь, вызывая полемику на пресс-конференциях. Пару раз, к большому моему облегчению, он продемонстрировал, что с ним возможен off record [16] . С течением лет я ценил его все больше, и, несмотря на то что он был старше, иногда мы пересекались в центре и пили кофе в «Эль-Прегон»
16
Не для протокола (англ.).
17
«Баскония» – баскетбольный клуб из Витории.
– Как дела, инспектор Айяла?
– Как видишь, Марио. Работа кипит.
– Думаю, что и беспокойства с ней немало.
– Что собираешься публиковать?
С ним можно было говорить прямо, не то что с другими журналистами, с которыми первым делом необходимо прощупать почву. Между нами было что-то вроде мужского договора.
– О вчерашнем происшествии мало информации, о сегодняшнем и того меньше. Много слухов, много звонков. Директор просто обезумел, прет как танк, ты же его знаешь. Но думаю, речь идет об очень серьезном деле, особенно для такого города, как наш, и не хотелось бы публиковать ничего вызывающего. Вчера был канун Сантьяго, а сегодня начались приготовления к празднику. Не думаю, что следует вызывать коллективный психоз в такие важные дни. Можешь рассказать мне что-нибудь прямо сейчас или лучше подождать?
– Дай мне немного времени, чтобы я встретился с начальством. Тебе позвоню первому, договорились?
– Очень на тебя рассчитываю. Если позвонят из «Диарио Алавес», можешь предупредить меня, прежде чем они что-то предпримут? – спросил Марио, пристально глядя на меня своими карими близко посаженными глазами. У него был умный взгляд, которым он смотрел на все спокойно и невозмутимо. – Ты и представить себе не можешь, как восприняла наша редакция их вчерашний экстренный выпуск, с которым они так шустро подсуетились.
Мгновение я размышлял, но пришел к выводу, что лучше согласиться.
– Договорились. Можешь на меня рассчитывать.
«Диарио Алавес» ругали за желтизну, ее заголовки всегда звучали чересчур громко. «Коррео Виториано» держалась более трезвой и строгой позиции; благодаря нашей дружбе вторая публикация звучала более разумно и осмысленно. Помимо Марио, был еще и Лучо, мой давний и близкий друг и один из ярких представителей нашей компании: он отвечал за раздел новостей в «Диарио Алавес», и у нас не раз возникал конфликт интересов. Лучо пытался использовать наши тусовки, чтобы выжать из меня побольше сведений, а у меня в итоге появлялись проблемы с начальством из-за утечки информации. Я был уверен, что в этом случае у нас также возникнут проблемы. И не потому, что он был чертовым ведьмаком, как утверждала Эсти, а потому, что десять из двадцати четырех сообщений в «Вотсаппе» были от Лучо, а значит, в наших отношениях ожидались бури с градом.
Через полчаса мы с Эстибалис были в полицейском участке. Поднялись сразу на третий этаж и вошли в кабинет заместителя. Нам довольно долго пришлось ждать – в кабинете раздавался один звонок за другим, пока Альба над нами не сжалилась и не выключила телефон.
Наконец мы встретились с ней глазами и целую секунду смотрели друг на друга. «Видишь, что творится? Теперь у нас четыре трупа. С тебя не хватит?» – хотелось сказать мне. Но нам надо было обсудить много разных тем, и лучше было начать сначала.
– Заместитель комиссара, – сказал я, усаживаясь. – Мы только что с нового места преступления в Доме веревки. Но прежде всего я должен сообщить вам, что случилось сегодня утром. Когда во время хакерской атаки я собирался выключить компьютер, некто, представившись Тасио Ортисом де Сарате, прислал мне письмо по электронной почте, потребовав сегодня же встретиться в тюрьме. Я отправился в тюрьму Сабалья, чтобы проверить, действительно ли сообщение отправил Тасио, а заодно выяснить, не причастен ли он к этому новому делу. Главным образом я хотел удостовериться в том, что психологический профиль заключенного совпадает с профилем убийцы, совершившего вчерашнее и сегодняшнее преступления. Пришлю вам подробный отчет о разговоре, который состоялся между нами. Но резюме таково: Тасио не признался прямо, что каким-то образом стоит за хакерской атакой, но, думаю, он сделал это намеренно, для отвода глаз, чтобы отдел кибербезопасности был занят и не мог отследить IP-адрес компьютера, с которого было отправлено электронное письмо.
Я пересказал заместителю комиссара наш разговор, поведал о популярном аккаунте в «Твиттере», который якобы принадлежит Тасио, и о его предложении сотрудничать со мной в раскрытии преступлений.
– Похоже, он снова хочет стать героем Витории, – добавил я. – Вот и собирается помогать в поимке виновного.
– Если Тасио подстрекатель, – перебила меня Эстибалис, – и кто-то из его последователей виновен в новой волне преступлений, возможно, он все организовал так, чтобы подставить фактического преступника и мы его арестовали.
– Вы полагаете, он способен рисковать собственными помощниками? – спросила заместитель комиссара.
– Почему бы и нет, – Эсти пожала плечами, – для него они всего лишь инструменты, так же как и жертвы. Если вы заметили, убитые довольно безлики, они лишь фрагменты его инсталляции. Возможно, он убедил кого-то наиболее внушаемого из своих последователей вести себя так, как на его месте вел бы себя сам. Подражатель все сделает так, как делал он двадцать лет назад, и в конце концов Тасио освободят. Если он осуществит свой план и поможет нам, то станет героем.
– Но почему он затеял все это именно сейчас, когда получил право временно выйти на свободу? – настаивала Альба.
– Потому что он не просто хочет вернуть себе свободу, – предположил я. – Прежде всего он не желает быть изгоем, врагом общества номер один, серийным убийцей, который вышел на время, отсидев большую часть срока. Он мечтает, чтобы все вернулось к ситуации, предшествовавшей падению. Чтобы положение дел оставалось таким же, как, цитирую дословно, «за несколько часов» до его задержания, чтобы Витория снова оказалась у его ног: слава, почитание, социальное положение… Не хочет прятаться от людей после выхода на свободу.
– Это согласуется с тем фактом, что за два десятилетия он так и не продал свою квартиру на Дато, – добавила Эстибалис. – Я проверила по земельному реестру сегодня утром. Он мог бы сделать это, назначив своего представителя, но собственность по-прежнему зарегистрирована на его имя и за двадцать лет не поменяла владельца.
– Это означает, что, выйдя из тюрьмы, он предполагает жить на прежнем месте. Можете себе представить, что будет каждый раз, когда он выйдет на улицу? Его дом в самом центре Витории, все будут его узнавать. Вся Витория будет в курсе того, что он на свободе. Он не желает быть злодеем в собственном городе, – сказал я.