Жало Скорпиона
Шрифт:
— Арнольд недавно купил новенькую «Вольво», — подвел итог беседе Раздобудько. — Сделал себе рождественский подарок! Найми грузовик, и пусть за хорошие бабки водила боднет где-нибудь на тихой улице бывшего клиента. Если попадет с переломами в больницу, тоже нестрашно. Ему наука, как фордыбачиться перед нами, и другим будет неповадно...
— Это можно организовать, — кивнул Ломов. — За пятьсот-тыщу баксов из его иномарки опытный водила сделает груду металлолома.
— И не тяни с этим делом, — предупредил шеф, хотел еще что-то сказать, но тут задребезжал сотовый телефон в кармане его пиджака.
— Все-таки купила? — поморщился Яков. — Да на кой... У тебя ведь две дубленки, норка, пуховики...
«Что же она такое купила, что шеф скривился? — подумал Михаил. — Вот избаловал! Ну и сучка эта Светка!»
— Ладно,
Сложив черный аппарат пополам, как бумажник, снова сунул его в карман, поднял глаза на помощника.
— Какую-то шиншиллу купила на Невском в магазине «Меха». Не знаешь, что это такое?
— Шиншилла? — удивился Хрущ. — Наверное, шубу из шиншиллы?
— Хрен с ней! — махнул короткопалой рукой Раздобудько и несколько раз щелкнул пальцами. — Теперь одной заботой меньше — не надо башку ломать, что ей на Новый год покупать!
— Я своих баб не балую, — счел нужным вставить Михаил.
— Света — не баба,— внушительно заметил Шеф. — Света — моя жена.
Выходя из кабинета генерального директора АО «Светлана» (сколько их теперь, этих генеральных? Как свиней нерезаных!), Михаил Ломов озабоченно размышлял, кого из знакомых шоферов, обслуживающих банду, привлечь к наезду на «Вольво» Шишкарева? Надо найти такого, который не наведет на них, лучше бы даже, чтобы он вообще не знал, на кого работает. Идеальный вариант — это «боднуть» в бок машину и смыться, да гаишники особенно и искать нарушителя не станут. Каждый день на трассах и в городе десятки аварий, наездов, столкновений. То и дело по телевидению трупы пострадавших показывают.
По пути домой на улицу Восстания Хрущ заглянул в продуктовый магазинчик. Сама заведующая (наверное, тоже в бумагах величает себя генеральным директором этого подвальчика) положила в большой цветастый пакет с бабьей рожей охотничьи колбаски, банку греческих оливок, крабов, ветчины и бутылку «Синопской». Тоже приличная водка. Ниночка Примакова, на ходу снимая белый халат, скрылась в подсобке и вскоре появилась на тротуаре в меховой серебристой шубке и высоких коричневых сапожках.
«Вот так надо уметь жить, Яша Хмель! — злорадно подумал Михаил Ломов, оглядывая ладную, крепенькую фигуру свой любовницы. — Не я ей покупаю подарки, а она — мне!»
За неделю до нового 1996 года в Санкт-Петербурге ударили морозы, выпал обильный снег и, вопреки обычаю, не таял в течение всего дня. По информационной программе передавали, что где-то на окраине лопнули от морозов трубы и жилые дома оказались без отопления. Дикторы чуть ли не умоляли горожан не жечь ради тепла на кухнях газ, потому что падает его давление в пекарнях и целые районы могут оказаться в Новый год без хлебобулочных изделий. На выборах в Думу победили с внушительным счетом коммунисты во главе с Зюгановым, а улыбчивый, щекастый, будто рождественский блин, намазанный маслом, «главный демократ» оказался со своей опозорившейся человеконенавистнической командой за бортом политической жизни, как и многие его соратники. Впрочем, будучи любимцем телевизионщиков и журналистов определенного толка, он снова замелькал на экране, поливая проваливший его на выборах «глупый народ» и своих противников. Отсеянных москвичами «демократов» избрали в Петербурге. Поговаривали, что тут не обошлось без хитрых манипуляций... Наконец-то народ на собственной шкуре почувствовал, что несут ему эти болтуны и демагоги! Судя по тому, как осторожно ведет себя лидер коммунистов Геннадий Зюганов, коммунистическая фракция в Думе не будет что-либо кардинально менять, да это и невозможно: президентская команда пока все держит в своих руках, в том числе и основные средства массовой информации. Полетит президент, полетят и его многочисленные помощники, а им этого очень уж не хочется, и потому они примут все меры, чтобы держать Думу и правительство под своим контролем...
Обо всем этом думал в морозный субботний день Арнольд Семенович Шишкарев, руля на темно-синей «Вольво» по Приморскому шоссе в Комарово. На дачу еще утром был послан человек, который должен был расчистить от снега подъездную дорожку к гаражу, включить мощные французские радиаторы. Они за час-полтора нагоняют в комнатах нормальную
Сидящая рядом с Шишкаревым молодая женщина в светлом пуховике и теплых зимних кроссовках на липучках не мешала размышлять. Толстые полосатые шерстяные рейтузы обтягивали ее колени — этой зимой многие петербургские дамы щеголяли в толстенных шерстяных то ли колготках, то ли чулках. Даже полным женщинам было наплевать, что их и так толстые ноги превратились почти в слоновьи. Но у Наденьки, так звали тридцатилетнюю женщину, сидящую рядом с Арнольдом Семеновичем, ноги были в порядке, и потому толстые рейтузы только подчеркивали их сексуальность. Она смотрела в боковое окно на мелькающие придорожные кусты, обледенелые сугробы. Синяя «Вольво» уже вырвалась из города и с мягким шуршанием катила по блестящему широкому шоссе вдоль путей электрички. Несмотря на субботний день, машин было немного. В двадцатиградусный мороз не так-то просто завести автомобиль, если он стоит под окном дома. «Вольво» шла легко, приходилось все время отпускать педаль газа, потому что новая машина сама набирала скорость. Ход совершенно бесшумный; вспомнился вездеход «Нива», на котором главный инженер НИИ Шишкарев пять лет отъездил в восьмидесятых годах. Нет слов, хорошая машина, но из-за передней подвески шум в салоне, да и шины с глубоким протектором «пели» на асфальте. А тут — будто в тихой, уютной комнате сидишь и наслаждаешься прекрасным видом из окна...
— Арнольд, а почему ты уволил из «Радия» Кристину Васильеву? — поинтересовалась Надя Лушина. — На тебя это непохоже: красивых женщин ты от себя не отпускаешь.
— Красивых и преданных, — буркнул Шишкарев, глядя на расстилающееся перед ним шоссе с проблесками тонкого льда. Они миновали пост ГАИ, и побеленные снегом кусты и деревья совсем близко подступили к обочинам.
— Ты в нее был влюблен, как мальчишка, — не унималась Надя. — Готов был на руках носить. Она уж не знала, куда твои цветы девать...
«Ох уж эти женщины! — подумал Арнольд Семенович. — Мало ли в кого я был влюблен... Что же теперь, за каждый свой роман перед тобой отчитываться, голубушка?..»
— Все думали, что ты на ней женишься. Готовились преподнести тебе свадебный подарок...
— Кто это «все»?
— Твои сотрудники из «Радия». Кстати, Кристина была отличной программисткой. На компьютере работала, как пианистка. Я многому у нее научилась.
— Я ее не увольнял, — сказал Шишкарев. — Она сама подала заявление.
— А как же любовь? — кокетливо взглянула на него сбоку Лушина.
— Любовь? — усмехнулся он. — А что это такое? Вот мы с тобой знаем друг друга добрый десяток лет... Я тебя принимал в НИИ сразу после окончания института...
— А через два месяца соблазнил юную выпускницу...— ввернула она.
— Разве? — нарочито удивился он. — А я, грешным делом, думал, что это ты меня, женатого руководителя, соблазнила. Кто мне глазки строил в коридоре? А помнишь, как ты пришла ко мне перед концом работы в кабинет в мини-юбке, и как вскоре выяснилось, без трусиков?