Шрифт:
Чужеземец милосердный,
ты послушай наш рассказ.
Бог послал тебя, наверно,
чтобы ты услышал нас.
Видишь злую нашу долю,
видишь, как
Как страдаем мы от боли,
как от голода мы мрем?
Были дети-ангелочки...
Где они?.. Их больше нет!
Нет моей любимой дочки,
что цвела, как маков цвет.
Здесь, в родном своем селенье,
я жила с семьей своей,
труд моим был утешеньем,
дети — гордостью моей.
Все сгубила вражья сила,
принесла к нам смерть и страх...
Нет моих детишек милых,
дом родной разрушен в прах!
На ногах держусь едва я,
нет ни хлеба, ни угла.
Удивляюсь, что живая,
что еще не умерла!
Может, ты нас не обидишь
(с виду — добрый человек).
Ах! Те раны, что ты видишь,
не затянутся вовек!
Чужеземец милосердный,
люди знают ли о нас?
Ах! Так страшно, так безмерно
кто-нибудь страдал у вас?
Видел ты, как душегубы
на глазах у матерей
малых деток саблей рубят
и бесчестят дочерей?
Дочь растила молодую,
всей душой ее любя...
Где теперь ее найду я?..
Были ль дети у тебя?
Знаешь ты, что это значит —
всех их сразу потерять?
Знаешь ты, как горько плачет
о погибших детях мать?
Видел ли, как дом сжигают,
превращая в дым и тлен?
Божью церковь оскверняют,
молодежь уводят в плен?
Стариков изнеможенных
злобно жгут в огне костров,
убивают нерожденных,
чрево матери вспоров?..
Ты скажи — такое было ль
там, в земле чужой, хоть раз?
Ты скажи нам, странник милый,
есть ли турки и у вас?