Жан-Кристоф (том 1)
Шрифт:
Но, отчаявшись уязвить Кристофа с этой стороны, она не преминула обнаружить другое место, куда особенно легко было нанести рану, – его нравственные устои. Несмотря на свою ссору с Фогелями, вопреки всем упованиям юности, Кристоф сохранил врожденную чистоту, потребность в чистоте, которой он сам не сознавал и которая, естественно, должна была поразить, привлечь и очаровать такую женщину, как Ада, а потом начала забавлять ее, надоедать и даже злить. Но она воздерживалась от лобовой атаки. Она лукаво
– Ты меня любишь?
– Еще бы!
– А как ты меня любишь?
– Так, как только можно любить.
– Ну, знаешь, это еще не так много… А что бы ты сделал ради меня?
– Все, что ты хочешь.
– Ну, скажем, совершил бы какой-нибудь бесчестный поступок?
– Странный способ доказывать свою любовь!
– Не важно, что странный. Скажи, совершил бы?
– Да ведь это не нужно.
– Ну, а если бы я захотела?
– Зря захотела бы.
– Пусть зря… Скажи, сделал бы?
Кристоф потянулся ее обнять. Но Ада оттолкнула его.
– Сделал бы или нет?
– Нет, детка, не сделал бы.
Ада в бешенстве повернулась к нему спиной.
– Ты просто меня не любишь. Ты не знаешь, что такое любовь.
– Возможно, – простодушно отвечал он.
Кристоф отлично понимал, что способен, как и любой человек, в минуту безумия совершить какую-нибудь глупость, даже бесчестную, а может быть, и еще хуже, но ему претило так вот холодно и бесстрастно хвастаться этим и казалось опасным признаваться в этом Аде. Инстинкт подсказывал ему, что обожаемый недруг подстерегает его, запоминает каждое слово, а он не желал давать Аде оружие против себя.
На этом Ада не успокоилась и в другой раз предприняла новую атаку:
– Ты меня любишь потому, что ты меня любишь, или потому, что я тебя люблю?
– Потому что я тебя люблю.
– Значит, если я тебя разлюблю, ты все равно будешь меня любить?
– Буду.
– А если я полюблю другого, ты все равно меня не разлюбишь?
– Не знаю. Думаю, что нет… Во всяком случае, тебе я скажу об этом последней.
– А что же переменится?
– Многое. Возможно, я. А ты уж наверняка.
– Но если я и переменюсь, тебе-то что?
– Как что? Я люблю тебя такой, какая ты есть. А если ты станешь другая, я не могу поручиться, что буду тебя любить.
– Ты просто меня не любишь, совсем не любишь! Торгуешься, как в лавке! Любит – не любит. Если ты меня действительно любишь, ты должен меня любить такой, какая я есть, должен всегда любить, что бы я ни сделала.
– В таком случае я любил бы тебя, как животное.
– А я и хочу, чтоб ты меня так любил.
– Значит, ты ошиблась, – сказал он, смеясь. – Я не тот, кто тебе нужен. Если бы я даже хотел, все равно не мог бы. А я и не хочу.
– Очень
– Но ведь я тебя люблю, неблагодарная ты, больше, чем ты сама себя любишь. И чем ты красивее и лучше, тем больше я тебя люблю.
– Ну, заговорил, хуже учителя, – презрительно произнесла Ада.
– Чего ты от меня хочешь? Я люблю все, что прекрасно, а плохое вызывает во мне отвращение.
– Даже во мне?
– А в тебе особенно.
Ада со злости даже ногой топнула.
– Я не желаю, чтоб ты меня осуждал.
– Ну, жалуйся теперь, что я тебя осуждаю, что я тебя люблю, – нежно произнес он, желая ее успокоить.
Ада позволила обнять себя и даже ответила улыбкой на его поцелуй. Но минуту спустя, когда Кристоф надеялся, что все уже забыто, она тревожно спросила:
– А что ты во мне находишь плохого?
Кристоф поостерегся сказать, что именно, и малодушно ответил:
– Ничего не нахожу.
Ада немного подумала, потом улыбнулась и сказала:
– Послушай, Кристли, вот ты говоришь, что не переносишь лжи?
– Да, я ненавижу ложь.
– Ты прав, я тоже ненавижу ложь. Впрочем, на этот счет я спокойна, я никогда не лгу.
Кристоф взглянул на Аду – она говорила вполне искренне. И перед такой наивностью он почувствовал себя обезоруженным.
– Тогда почему же ты рассердишься, – спросила она, обвивая его шею руками, – если я полюблю другого и прямо тебе об этом скажу?
– Не мучай ты меня.
– Я вовсе не мучаю – ведь я не говорю, что люблю другого: наоборот, никого, кроме тебя, не люблю… Ну, а если бы я все-таки полюбила?
– Не будем об этом думать.
– А я хочу об этом думать… Ты на меня рассердишься. А ведь ты не вправе на меня сердиться.
– Я не буду сердиться, я просто уйду, вот и все.
– Уйдешь от меня? Почему уйдешь? А если я тебя буду по-прежнему любить?
– Как же это можно, и меня и другого?
– Ну и что? Ведь бывает и так.
– Бывает, но только не с нами.
– Почему?
– Потому что в тот день, когда ты полюбишь другого, я не буду тебя любить, детка, не буду и не буду.
– А ты только что говорил, что будешь… Вот видишь, ты меня не любишь.
– Ну пусть. Тем лучше для тебя.
– Почему лучше?
– Потому что, если бы я продолжал тебя любить, а ты полюбила бы другого, могло бы плохо кончиться для тебя, и для меня, и для другого тоже.
– Вот тебе на! Ты совсем с ума сошел. Значит, по-твоему, я должна всю жизнь сидеть при тебе?
– Успокойся. Ты совершенно свободна. Можешь уйти от меня в любую минуту, когда захочешь. Только это уж тогда не “до свидания”, а “прощай навеки”.