Жандарм 5
Шрифт:
Поканючив еще немного и поняв, что сейчас меня «не пробьет», Катя переключилась на другую тему.
— Гриш, а когда ты на могилу дедушки съездишь?
— Ммм? — удивленно промычал я, занятый обдумыванием программы подготовки моих «телохранителей» по результатам тренировки.
— Ну так ты уже почитай почти неделю здесь, а на могилу так и не съездил. Везде был! И в доходных домах и деревни наши посетил — а могилу нет. Неужели ты его совсем не любил?
— Мы крупно поссорились, — дернул я щекой. — И у меня нет желания туда ехать.
— Ну ради меня, — сложила она просительно ладони. И увидев, что я собираюсь отказать, выложила свой главный козырь, — если не посетишь могилу, люди могут всякое подумать… Нехорошее, — помахала она рукой в воздухе. — Ну Гриш, — глаза Кати налились слезами. — Ну пожалуйста. Что тебе стоит?
Да, Катя — не я. Она-то в старике души не чаяла. Как и он в ней. И ей искренне жаль и больно, что мы поссорились. Вот и хочет видимо таким образом нас «примирить». Хотя бы, чтобы я больше не таил обиду на старика.
— Ладно, завтра съездим, — сдался я под ее напором.
Сплавив алеутов снова на Катю, я отправился в свой кабинет. Пусть бумаги мной были давно просмотрены, но сейчас я планировал прикинуть — что все-таки можно сделать с деревнями, чтобы повысить доход от них. С этим и провозился до самого прихода Старопольского.
Михаил Витальевич прибыл один. Василий встретил его у порога и проводил в мой кабинет, предварительно предупредив меня о его визите. Поэтому когда мужчина зашел, все бумаги были уже убраны, а на столе стоял поднос с чаем и печеньем, который принесла Любава.
— Здравствуйте, присаживайтесь, — указал я мужчине на стул, специально приставленный с противоположной от меня стороны к столу.
— Здравствуйте, — спокойно кивнул он и, сделав намек на неудовольствие мимикой лица, сел на предложенное место.
Торопиться начинать разговор ни он, ни я не стали. Угостились чаем. Отдали должное стряпне моего повара. Кратко обсудили отношение общества к жандармерии в целом и к дворянам на этой службе в частности. Так сказать «прощупали» друг друга. Я пытался понять, что от разговора ждет отец Евгении. Смотрел на то, нервничает он или его устроит любой результат. Он делал то же самое. Но вот собственно мы и перешли к основному вопросу. И первый шаг в этом направлении сделал Михаил.
— … надо сказать, что не только госпожа Ольховская весьма впечатлительная девушка и подвержена чужому мнению. Моя дочь тоже этим грешит. Однако в гораздо большей степени, особенно когда дело касается ее чувств.
— Я никак не пытался влиять на вашу дочь, — тут же нахмурился я, поняв «куда ветер дует».
— Вы — возможно. Но вот уважаемый Борис Леонидович… — протянул Старопольский. — Конечно, о покойных либо хорошо, либо ничего, однако тут он дал лишку.
— Давайте не будем обсуждать поступки моего деда.
— Да, — кивнул Михаил Витальевич. — Что сделано — то сделано. Однако нам теперь нужно как-то нивелировать последствия его решений, вы так не считаете?
— Согласен с вами, потому и позвал.
— Я думаю, — поставив чашку на стол, Старопольский посмотрел мне в глаза, — что лучшим решением будет ваша женитьба на моей дочери. Это закроет все вопросы. Да, беременность до брака — порицаема. Как церковью, так и обществом. Но вот рождение ребенка вне его — удар по чести и репутации гораздо больший. Причем для обоих родов.
— Скорее для вашего, — не согласился я с ним. — К мужчинам в этом вопросе отношение более лояльное.
— Вы хотите, чтобы ваш сын или дочь были бастардами? — выгнул бровь Старопольский. — Неужто вам настолько плевать?
— Не передергивайте, — лязгнул я голосом. — Было бы плевать — этого разговора и не было бы. Однако брать в жены Евгению я не хочу и не буду. Нужен иной вариант.
— Мельчает род Бологовских, — показательно покачал головой мужчина.
— Дерзите, да еще хозяину дома, — процедил я.
— Я люблю Женю! — резко подался вперед Михаил Витальевич. — Я желаю ей самого лучшего! Но ты! Из-за тебя она не смогла выйти нормально замуж. Была бы уже княгиней Вяземской и горя не знала! А ваш род втянул ее в свои интриги и теперь не собираетесь отвечать за последствия?!
— Сама бы на меня не бросалась, никто бы ее втянуть не смог! — встал я из-за стола и навис над Старопольским. — Если ума нет, так воспитание такое!
— Ах ты ще… — мужчина тоже вскочил со стула и лишь в последний момент успел прикусить себе язык. Глаза его налились кровью от злобы. — Я это так просто не оставлю! Не хочешь отвечать за то, что натворил? Так я не поленюсь — до самого императора дойду! Найду на тебя и весь твой род управу. Опорочили девицу и в кусты?!
Старопольский еще ярился, а я как-то даже внутри потух. Стало почему-то грустно и смешно одновременно. Упав назад в кресло, я спросил:
— Хотите идти до императора? Вперед. Посмотрим, чего вы сможете добиться. Насколько мне известно, император не решает, за кого дворяне должны выходить замуж. Будь иначе — давно бы бунт поднялся. Но вы можете попробовать создать прецедент. Я вам даже мешать не буду.
— Ты еще пожалеешь, что не захотел все решить полюбовно, — прошипел Старопольский и выскочил из кабинета.
Я лишь усмехнулся на это. Успел создать канал для считывания эмоций за несколько секунд до его ухода и прочитал его истинные чувства. Михаил Витальевич боялся. Весь его гнев и ярость были показными. А все потому, что Старопольские даже в Твери — почти никто. Так, мелкая сошка. Даже ниже нас по положению. Потому-то так и желали выдать свою дочку за Вяземского. И на брак со мной были согласны несмотря на то, что беременность до свадьбы сильно бьет именно по их репутации в первую очередь. И сама Женя не жила бы с нами, если бы Старопольские имели бы «вес» в обществе. Именно сейчас мои мысли перешли в статус «знания», что это дед продавил такое решение. А они и против сказать ничего не смогли.