Жанна де Ламот
Шрифт:
— Вы в карты когда-нибудь играли?
Люсли удивился неожиданному вопросу, но все-таки ответил:
— Играл!
— Ну так должны знать, что такое фант! С географией вы тоже, вероятно, знакомы?
— Ну!..
— Ну, значит, знаете, что такое Азия? А все вместе выйдет фантазия… Поняли?
— Ничего не понял! — сказал Люсли.
— Странно! — сказал Орест, — А между тем все так просто, как «добрый день», как говорят французы! Такова была моя фантазия, чтобы набавлять именно на молитвенник цену.
— И вы бы мне не уступили ни за что?
— Ни за что!
— И все только из-за фантазии?
— Только из-за фантазии!
Глава IV
Орест Беспалов
— Но, может быть, теперь, когда ваша фантазия, так сказать, удовлетворена, — проговорил Люсли, — вы согласитесь перепродать мне этот молитвенник?
Орест покачал головою и, подняв палец, помотал им в воздухе:
— Никогда!
— Почему же это?
— Это — наша государственная тайна…
— Ваша? Значит, вы не один знаете ее, а и еще кто-то?
— Почему вы так думаете?
— Да потому, что иначе вы бы сказали не «наша», а «моя»…
Орест нахмурил брови и строго произнес:
— Во-первых, должен вам, досточтимый джентльмен, заметить, что Орест Беспалов имеет обыкновение говорить про себя во множественном числе, хотя и признает, что он — единственный в мире и что доказано несомненными данными; а, во-вторых, в данном случае вы совершенно правы: эта государственная тайна не моя, а другого лица… И тут есть еще и третье лицо… Замечаете мое красноречие?..
Люсли некоторое время подумал, потом вдруг предложил Оресту:
— Не хотите ли пойти позавтракать?
— Вы хотите угостить меня или хотите, чтобы я вас угостил?
— Нет, отчего же?.. Я с удовольствием поставлю вам бутылку вина.
— Не пью! — пожал плечами Орест.
— Не пьете, вы?!
— Ну да… Вина не пью!
— А что же?
— Только водку! Всем другим пренебрегаю: кислятина!
— Отлично. Я угощу вас водкой!
— Покорно благодарю, с удовольствием. Сейчас же видно, что вы — человек воспитанный, а с таким я всегда охотно вступаю в общение. Это ваша колесница? — спросил Орест, показывая на карету Люсли.
— Моя, — ответил тот. — Не угодно ли вам сесть?
— С восхищением!.. — И Орест ловко вскочил по подножке в экипаж с таким видом, словно бы кататься в каретах для него было дело привычное.
Люсли, одетый франтом, сообразил, что ему неудобно будет показаться в хорошем ресторане вместе с таким по виду невзрачным товарищем, каким был Орест Беспалов, и велел кучеру своей кареты остановиться у трактира средней руки, где, по правде сказать, очень редко останавливались кареты…
Зато их встретили с поклонами и проводили не в общий зал, а в отдельную комнату, предназначенную для почетных посетителей.
— Так что же заказать? — обратился Люсли к Беспалову.
— Вина и фруктов! — сказал тот.
— Но вы ведь вина не пьете?!
— О, святая простота! — улыбнулся Орест. — Под вином подразумевается водка, а под фруктами — огурцы!
— Значит, водки и закуски?
— Вот именно.
Люсли распорядился.
Видно, он был очень заинтересован молитвенником, купленным Беспаловым на аукционе, если не погнушался познакомиться с этим не только по облику подозрительным субъектом, но и по разговору тоже, и отправился с ним вместе в трактир…
Не могло быть сомнения, что Беспалов купил молитвенник не для себя — откуда ему было взять тысячу восемьсот двадцать пять рублей?
Но странным казалось, что кто-то мог ему доверить такую сумму?
Все это Люсли надеялся выяснить.
Поэтому, когда принесли водку и закуску, он сначала дал Оресту выпить хорошенько, а после этого принялся его расспрашивать.
Сам-то он знал, почему можно было дать такие большие деньги за молитвенник, и его интересовало, известно ли это самое Беспалову или тому, кто ему дал это поручение?
— Итак, вы купили молитвенник на том основании, что это — ваша государственная тайна? — начал Люсли, когда Орест опрокинул три рюмки водки, причем, первую закусил кусочком черного хлеба с солью, а после второй и третьей только понюхал корочку.
— Да-с, это — тайна, так сказать, впрочем не такая уж и сокровенная, — заявил Беспалов, заметно подобрев после выпитой им водки.
— А в чем тут дело? — подзадорил его Люсли.
— Все дело тут в том, что оный молитвенник составляет до некоторой степени семейную реликвию…
— Вашу?!
— Нет, не мою, но лица, мною покровительствуемого…
— Вы кого-нибудь покровительствуете?
— То есть, положим, что это выражение не совсем подходящее, потому что правильнее было бы сказать, что мы с ним просто в отличных, даже дружеских отношениях…
— Как же его зовут?
— Его полное имя — Александр Николаевич Николаев, а в аристократическом обществе все его зовут сокращенно — Саша Николаич…
— И этот молитвенник составляет его фамильную реликвию?
— Совершенно верно, — этот вопрос, похоже, ничуть не смущал Беспалова, и потому он, не задумываясь, продолжал: — Этот молитвенник некогда принадлежал аббату Жоржелю, ставшему впоследствии…
— …кардиналом Аджиери, — подсказал Люсли, не выдержав.
— Вот-вот, кардиналом Аджиери, оно самое.
— Так какое же отношение имеет кардинал Аджиери к господину Николаеву?
— Так он ни более, ни менее, как отец этого господина Николаева.
— Так Николаевич — сын кардинала?!
— Да, и еще одной русской графини, то есть, вернее, одной бывшей графини, а теперь просто госпожи Дюплон…