Жар-птица

Багдерина Светлана Анатольевна

— Гарри!

— Я имел вв-вв-ввиду — посмотри, какой столб огня — там уже н-ничем н-не…

— Гарри!!!

— Ну ч-чт…

— Это «Радуга»!!!..

— Да нет…

— Да!!!

Ослепленный светом ревущего пламени, Санчес почти налетел на что-то большое, твердое и железное.

Рыцарь!

В свете пожарища колыхнулась отблескивающая металлом масса в черно-красно-желтых плащах.

Королевские гвардейцы…

Огромная рука в перчатке схватила

его за плечо и развернула лицом к огню.

— А это кто еще такой?

Повинуясь скорее инстинкту, чем какой-то осознанной мысли, маленький красильщик рванулся, вывернулся из куртки и побежал.

— Это он!!!

— Вон он!!!

— Держи его!!!

— Кто упустит — разрежу на куски!!!

— По коням!!!

— Хватай!!!

С ревом, гиканьем и грохотом отряд понесся в погоню за ставшим в одну минуту бездомным и безработным Санчесом. Вот и сбылась его мечта.

Залаяли собаки. Захлопали ставни. Загудел набат на башне храма — то ли поднимая добровольцев на тушение пожара, то ли возвещая о штурме города, смене династий и конце света вместе взятых.

— Горим!

— Лотранцы!

— Шантоньцы!!!

— Спасайся!!!

— Бей!!!

— С дороги!

— Наводнение!!!

— Грабят!

— Вон он!!!

— Помогите!..

— Воды!!! Воды!!!

Санчес привалился к какой-то стене, не смог устоять на ногах и сполз по ней на землю.

За что-то зацепилась и звучно разорвалась туника на спине.

За сучок?..

Деревянная стена… Это Собачник. Склады и хранилища. Господи Боже наш, Памфамир-Памфалон непорочный… Это куда же меня занесло…

Казалось, что легкие он потерял где-то по дороге. Воздух попадал в трахею и, не находя дальнейшего пути, с раздраженным свистом вырывался обратно. Убивать будут — с места не сойду… Сам сейчас сдохну… Все…

А где же ОНИ? Неужели оторва…

— Кто-то юркнул куда-то туда!

— Кто?

— Кто-то!

— Он где-то здесь!

……………………!

— Где — здесь?

— Где-то!

— Идиот! Я ничего не вижу!

— Так ведь ночь, ваше высочество!

— Кретин!

— Я видел — он свернул куда-то сюда!

— Куда — сюда?! И тот, кто ответит «куда-то» — покойник!

— Надо посветить…

— Все равно не видно…

— Еще факел…

Красильщик попытался вжаться в стену, пополз вдоль нее, мысленно благословляя все святое на свете, за то, что в городе поднялся такой бедлам, что его рваного дыхания и хрипов не слышно уже в пяти метрах.

— Ну, что?

— Ничего не видно, ваше высочество…

— А-а, болваны!..

Послышалась

короткая возня — похоже, факел поменял владельца, резкий выдох — и ночное небо прочертила огненная дуга, закончившаяся на крыше ближайшего здания.

— Сейчас разглядим! Готовьтесь!

Санчес просочился сквозь дыру в заборе, через которую в мирное время не всякая кошка пролезла бы, и где вприпрыжку, где на четвереньках, раздирая о камни штаны и ладони, галопом бросился прочь.

Сухой просмоленный тес на крыше занялся в одно мгновение, как спичка. Новое зарево подпрыгнуло, озарило окрестности, метнулось направо, налево, вперед…

— Проклятье!

— Уходим!

— Всех сгною!

— Склады!

— Склады!!!

— Склады горят!!!

— СКЛАДЫ ГОРЯТ!!!!!

* * *

— Больше одной в руки не давать!

— Проходите, не задерживайтесь!

— Куды прешь!

— Я с утра тут за этим мальцом занимала!

— Не помню я тебя!

— Вас тут не стояло, гражданочка!

— Не надо ля-ля! Я свои права знаю!

— Ты свои права мужу на кухне качай!

— Убери руки! Руки убери, кому говорят!..

— Не трогай меня, мужланка!!!

Конечно, всякий мало-мальски цивилизованный человек уже понял, что эти звуки издает не кто иной, как многорукое, многоногое, многоголовое и, самое главное, многоротое существо, которое заводится в любом населенным пункте после того, как известие о том, что продовольственные склады намедни сгорели дотла, становится общественным достоянием — очередь за хлебом.

— Кто же поджег склады, не знаете? — тихий интеллигентный голос.

— Нет, не знаю. Но говорят…

— Тс-с-с!

— Говорят, что кронпринц Сержио имеет к этому отношение…

— Куда смотрит его величество!.. Он бы такого никогда себе не позволил!.. Наверное.

— Молод ты еще, сынок. Не помнишь его, пока он еще просто братом короля был… А я во как помню! — присоединился тщедушный дедок с всклокоченными седыми волосенками на затылке. — Еще вот таким я его помню.

— И что?

— А-а, — махнул сухонькой ручной старичок. — Яблоня от яблока недалеко падает.

— Тс-с-с!

— Шарлемань Шестнадцатый, упокой его душу Памфамир-Памфалон, небось своему сынку такую бы взбучку задал!..

— Целых полчаса, наверно, выговаривал бы!

— Упокой его душу Памфамир-Памфалон…

— Чью?

— Сыночка маленького его, инфанта Шарлеманя, дитятко безвинное…

— Царствие ему небесное…

— Будет пухом земля…