Жар твоих объятий (Отвергнутая)
Шрифт:
Как сумасшедший он расталкивал толпу, ругаясь на смеси португальского с английским, и люди отскакивали от него еще быстрее, чем от пожарной машины. Не заботясь о собственной безопасности, он бросился к лошади, которая встала на дыбы перед распростертым телом Филаделфии. Стараясь увернуться от удара копыт, он схватил вожжи и пригнул ее голову вниз.
— Придержи своих проклятых лошадей! — закричал он кучеру.
Как только лошади остановились, он упал на колени рядом с Филаделфией. Она лежала так тихо,
— Menina! — в отчаянии закричал Эдуардо, нащупывая пульс на шее. Он был ровным, хорошего наполнения. — Филаделфия, — прошептал он, нежно прижимая ее к груди. Лицо девушки было смертельно бледным, на правой щеке красовался синяк. Он отвел прядь волос с ее лица и увидел, что ресницы дрогнули.
— Что случилось?
Эдуардо взглянул на красное лицо полицейского.
— Спросите его, — ответил он, указывая жестом в сторону кучера дорогой кареты. — Он чуть не убил ее! — Затем его взгляд снова обратился к Филаделфии, которая уже смотрела на него.
— Что стряслось? — спросила она слабым голосом, взяв его за руку.
От ее прикосновения он задрожал всем телом.
— Вы упали. Вы не ушиблись, menina?
— У меня сломался каблук, и я упала. — Услышав ее ответ, Эдуардо успокоился.
— Я отвезу вас домой.
Подхватив Филаделфию на руки, Эдуардо поднялся вместе с ней.
— Одну минуточку! — закричал полицейский, когда Эдуардо направился к тротуару. — Кучер говорит, что девушка выскочила прямо перед его лошадью, и он не мог ничего сделать.
Эдуардо с презрением посмотрел на кучера, который сохранял самодовольный вид, затем опять на полицейского.
— Этот человек лжец и трус. Его следует арестовать, так как он не умеет править лошадьми.
— В этом нет необходимости, — произнес голос из кареты.
Дверца с гербом открылась, и ливрейный лакей, спрыгнув со своего места на землю, помог пассажирке выйти из кареты. Седовласая дама в платье из темно-красного крепа ступила на мостовую. Она была изящной, небольшого роста, но в ней чувствовались благородство и достоинство. Она подняла голову, чтобы видеть лицо полицейского, и сказала:
— Я была свидетельницей инцидента и считаю, что во всем виноват мой кучер. — Поднеся к глазам лорнет в серебряной оправе, она посмотрела на кучера. — Джек, ты уволен. Даже иностранец заметил, что ты не умеешь обращаться с животными. Убирайся немедленно! Я больше не желаю видеть твою мерзкую рожу. Прочь!
Она повернулась к Эдуардо и окинула его внимательным взглядом.
— Кто эта девушка, которую вы держите, как куль с мукой?
Эдуардо посмотрел на Филаделфию, и странное чувство охватило его.
— Это моя хозяйка, мэм-саиб Фелис де Ронсар.
Он уже заметил и герб на карете, и драгоценности в ушах и на пальцах женщины. Она, очевидно, была обитательницей Пятой
— Прошу простить меня, но я должен доставить ее домой и пригласить врача.
— Не прощаю, — заявила маленькая женщина, и когда Эдуардо попытался проигнорировать ее слова, дорогу ему преградил полицейский.
— Не перечь леди, парень, — сказал он.
— Ваша хозяйка живет в городе? — спросила дама с холодным выражением лица.
Эдуардо стиснул зубы, но вежливо ответил:
— Мэм-саиб в настоящее время живет в отеле «Виндзор».
— И ваша хозяйка знает хорошего врача, не так ли?
— Нет, мэм-саиб.
— Зато я знаю. Посадите девушку в мою карету. Полагаю, вы умеете управлять лошадьми и каретой?
Эдуардо едва сдержал улыбку. Эта знатная дама предлагала им свое гостеприимство. Как говорится, не было бы счастья, да несчастье помогло.
— Умею, мэм-саиб.
— Что значит это слово «мим сад»?
— Мэм-саиб означает хозяйка. Это знак особого уважения на моей родине, в Индии.
Женщина удовлетворенно кивнула:
— Хорошо, язычник, меня зовут миссис Саттервайт Ормстед. Можешь отвезти меня домой. Как только мы приедем, я пошлю за своим врачом. Я обязана сделать это, так как мои лошади чуть не раздавили твою госпожу.
— Итак, вы говорите, что разыскиваете оставшихся членов вашей семьи? — поинтересовалась миссис Ормстед, стоя у кровати, на которой лежала Филаделфия. — Почему же вы не поехали к себе домой во Францию? Скорее всего вы нашли бы их там.
— Возможно, — ответила Филаделфия, комкая в руках шерстяной плед, которым она была укрыта, и морщась от прикосновения рук врача, продолжавшего обследовать ее ногу. Ей было больно, и она чувствовала себя неловко в присутствии этой доброй незнакомки. — Где Акбар? — спросила она.
— Акбар? Так зовут того язычника с замотанной головой? Никогда не слышала такого имени! Акбар. Звучит как откашливание, когда кость попадает в горло. — Ее аккуратные белые брови подозрительно поползли вверх. — Кто он вам на самом деле?
— Мой охранник… Охх…
— Простите, мисс, — покаянно сказал врач. Он закончил обследование и повернулся к миссис Ормстед: — Перелома нет, просто сильное растяжение связок. Молодой леди надо несколько дней полежать в постели, пока не спадет опухоль.
— У вас есть служанка? — спросила миссис Ормстед у Филаделфии.
— У меня есть Акбар.
— Это неприлично. Я понимаю, что он предан вам. Моему дворецкому и трем лакеям пришлось удерживать его внизу, пока вас осматривал врач. Для своих лет он удивительно сильный мужчина.