Жара и пыль
Шрифт:
Он прибыл на двух автомобилях: «роллс-ройсе» и «альфа-ромео». Все молодые люди, приехавшие с ним, набились в «альфа-ромео», а он сам, Оливия и Гарри уселись в «роллс-ройс». Гарри сидел впереди рядом с шофером. Они миновали дома Кроуфордов и Сондерсов, церковь и кладбище. Затем выбрались на открытое место. Они ехали и ехали. Наваб в свободной позе устроился рядом с ней на жемчужно-сером сиденье, положив одну ногу на другую и беспечно вытянув одну руку вдоль спинки. Он не вымолвил ни слова, только курил несчетное количество сигарет. Местность, которую они пересекали, расстилалась под палящим солнцем. Она блестела, как стекло, и, казалось, ей не было конца. В какой-то момент Наваб дотянулся через Оливию до окна и опустил шторку, словно защищая свою гостью от вида этой выжженной земли. Но теперь это были его владения: они покинули
Машина свернула с дороги на узкую колею. Здесь ехать было труднее: их трясло и кидало туда-сюда, Оливия отчаянно вцепилась в ремень, боясь, что ее швырнет прямо на Наваба. Эта мысль ее очень пугала по самым разным причинам. Через некоторое время ехать стало невозможно, и всем пришлось выбраться из машины и идти пешком. Тропа становилась уже и уже, взбегая все выше по холму. Наваб так и не произнес ни слова и лишь иногда придерживал рукой ветки, чтобы Оливии было легче идти. Но она все равно оцарапалась колючками, ее кусали какие-то насекомые, соломенная шляпа съехала набок, и ей было жарко до слез. Оглянувшись, она увидела Гарри, пыхтевшего сзади, ему тоже было не до смеха. Остальные следовали на почтительном расстоянии. Наваб в белоснежных брюках и кремовых с белым туфлях возглавлял процессию.
Он отодвинул ветви ежевики и пропустил Оливию вперед. Они прибыли в тенистую рощицу, в центре которой находился маленький каменный храм. Здесь было прохладно и зелено; где-то даже журчала вода. К тому же их уже ждала целая команда дворцовых слуг, которые приготовили место для отдыха. Землю устилали ковры и подушки, на которые Оливию пригласили присесть. Наваб и Гарри присоединились к ней, а молодых людей отослали развлекаться самостоятельно. Слуги суетились, распаковывая корзины с едой и охлаждая бутылки вина.
Теперь Наваб снова пустил в ход свое обаяние. Он принес извинения за путешествие:
— Вам было очень неприятно? Да, должно быть, это ужасно, наш отвратительный индийский климат! Очень, очень прошу простить меня за неудобства.
— Здесь просто чудесно, — сказала Оливия с облегчением, и не только потому, что ей было не так жарко и стало гораздо приятнее, но и потому, что он снова был мил с ней.
— Это место совершенно особенное, — сказал Наваб. — Погодите, я вам расскажу, только сперва нужно привести его в чувство, вы только посмотрите, — он указал на Гарри, который шлепнулся на ковер, вытянув руки и часто дыша от изнеможения. Наваб рассмеялся. — В каком же он состоянии? Очень слабый человек. Это потому, я думаю, что он такой полный. Ненастоящий англичанин. Я вам больше скажу: никуда не годный англичанин. — Он рассмеялся своей шутке, блеснув глазами и зубами, но, тем не менее, заботливо подсунул подушку Гарри под голову. Тот застонал, не открывая глаз: «Боже, я сейчас умру».
— Зачем же умирать? Неужели это красивое место, священное для моих предков, убивает вас? Или дело в нашем обществе? — Он улыбнулся Оливии и спросил: — Вам здесь нравится? Вы не возражаете, что я привез вас сюда? Жаль, что мистер Риверс не мог с нами поехать. Но я думаю, мистер Риверс очень занят. — Кончиком языка он быстро облизнул губы, а затем так же быстро посмотрел на Оливию. — Мистер Риверс — настоящий англичанин, — сказал он.
— Да уж, он вам нравится, — сказал Гарри лежа ничком.
— Спите, Гарри! Мы беседуем не с вами, а друг с другом… Полагаю, мистер Риверс учился в частной школе? Итон или Рагби? К сожалению, мне не довелось. Если у меня будет сын, я его туда отправлю. Как вы думаете? Очень хорошее образование необходимо, как и строгая дисциплина. Гарри там, конечно, не нравилось, он говорит, это было просто… Как вы тогда сказали, Гарри?
— Варварство, — с чувством сказал Гарри.
— Чепуха какая! Только для таких, как вы, потому что вы никуда не годитесь. Давайте попробуем сделать его более пригодным, что скажете миссис Риверс? — сказал он, снова улыбаясь ей. Он подозвал молодых людей, которые по его команде накинулись на Гарри: один массировал ему ноги, другой — шею, третий щекотал пятки. Всем, включая Гарри, похоже, нравилась эта игра. Наваб со снисходительной улыбкой наблюдал за ними, но, когда заметил, что Оливия чувствует себя лишней, повернулся к ней и снова превратился в того хозяина, каким был на званом ужине: внимательным, любезным и учтивым, так что она снова почувствовала себя единственной важной гостьей.
Он пригласил ее взглянуть на место поклонения. То была маленькая и очень простая беленая конструкция, увенчанная полосатым куполом. К решетчатым окнам молящиеся привязали обрывки красной нити — для исполнения желаний. На небольшом возвышении, одиноко стоявшем в центре храма, лежали некогда сплетенные в гирлянду и теперь увядшие цветы. Наваб объяснил, что храм был построен его предком в благодарность Баба Фирдаушу, который жил в этом месте. Баба Фирдауш был набожным человеком, проводившим все время в молитвах и ни с кем не делившим своего одиночества. Предок Наваба, Аманулла Хан, был разбойником, который разъезжал со своей бандой по всей стране, ища с кем бы подраться — с могулами, афганцами, маратхами или индусами. Его долгая карьера состояла из взлетов и падений. Однажды он укрывался в этой самой роще, все его люди были убиты, а сам он чудом спасся, хотя был тяжело ранен. Баба Фирдауш спрятал его от преследователей, ухаживал за ним и выходил. Спустя годы, когда удача снова улыбнулась ему, Аманулла Хан вернулся, но к тому времени здесь уже никого не было и никто не знал, что приключилось с Баба, жив он или мертв. Поэтому все, что оставалось Аманулле — это построить храм в память о святом.
— Он не забывал ни друзей, ни врагов, — сказал Наваб, имея в виду своего предка. — Если следовало с кем-то рассчитаться — за добро ли, за зло ли, — он не забывал. Он был лишь грубый солдат, но прямой и честный. И отличный воин. Британцам он очень нравился. Вам ведь всегда такие люди нравятся? — он вопросительно взглянул на Оливию. Она рассмеялась — странно, что ей дано право говорить за всех британцев. И он улыбнулся. — Да, вам нравятся люди, которые хорошо дерутся и ездят верхом. Лошади вам больше всего нравятся. А остальные люди не очень?
— Какие такие остальные? — спросила Оливия смеясь.
— Я, например, — ответил он, тоже смеясь. Но затем посерьезнел и сказал: — Но вы совершенно не такая. Думаю, вам лошади не нравятся? Нет. Пожалуйста, идите сюда, я вам кое-что покажу.
Он вывел ее из храма. Из расщелины между камнями бил маленький свежий источник. Его журчанием и птичьим пением была наполнена рощица. Наваб присел и, намочив пальцы в воде, предложил Оливии сделать то же самое.
— Холодная какая. Всегда холодная. Люди думают, что этот маленький источник с холодной водой здесь, посреди пустыни, — чудо. Откуда он? Одни говорят — все это благодаря Баба Фирдаушу, его святой жизни, другие говорят, что это Аманулла Хан отплатил за добро. Думаете, такое возможно? И это и впрямь чудо?
Они были совсем рядом. Он внимательно смотрел на нее, а она смотрела на свои руки в воде. Вода была свежая и текла очень быстро, но источник был таким мелким, что она просто стекала по пальцам.
— Возможно, это очень маленькое чудо, — сказала Оливия.
Тогда он шлепнул себя по колену и громко рассмеялся:
— Миссис Риверс, у вас хорошее чувство юмора! — Он поднялся и заботливо протянул ей руку, но она обошлась без его помощи. — Знаете, — снова серьезно сказал он, — как только я вас впервые увидел, я знал, что вы окажетесь такой. Сказать вам кое-что? Это очень странно: мне кажется, я вам могу сказать все что угодно, и вы поймете. Очень редко испытываешь такое чувство по отношению к другому человеку. Но с вами у меня получается. И вот еще что: я не верю в чудеса, вовсе нет. У меня слишком научные взгляды для этого. Но я верю, что некоторые вещи возможны, даже если это и чудеса. А вы не думаете, что они возможны? Вот видите, я так и знал. Вы гораздо больше похожи на меня, чем… чем, скажем, миссис Кроуфорд. — Он засмеялся и Оливия тоже. Он посмотрел ей в глаза. — Вы совсем не такая, как миссис Кроуфорд, — сказал он, все еще глядя на нее, но тут же понял, что смущает ее, и перестал смотреть. Осторожно, едва касаясь локтя, Наваб отвел Оливию назад, туда, где сидели остальные.