Жара
Шрифт:
– А как он покончил жизнь самоубийством, миссис Ньюмен?
– Застрелился из пистолета. Вставил дуло себе в рот и... и спустил курок. Прямо в мастерской, где он работал.
– Сочувствую вам, – снова сказал Карелла.
– Я все время просила его избавиться от этого пистолета. Но он говорил, что в городе без пистолета нельзя, это необходимо, чтобы выжить. Я в это не верю, мистер... мистер Карелла, да?
– Да, Карелла.
– Я не верю в то, что людям нужно оружие. Если кто-то держит дома пистолет, значит, он собирается им воспользоваться. Верно ведь? Либо против
– Судя по нашему опыту – да, – сказал Карелла.
– Я где-то читала – еще до того, как Ларри застрелился, я использовала это как аргумент в споре, когда пыталась убедить его избавиться от оружия, – я читала, что очень многие люди, хранящие оружие, рано или поздно используют его против себя. Это правда?
– Да, процент застрелившихся среди самоубийц очень высок.
– Я ему говорила! Но он, конечно, и слушать не хотел. Сказал, что надо быть готовым к самозащите. «От кого? – спрашивала я. – От диких индейцев, что ли?» На нашем острове больше нет диких индейцев, джентльмены. Единственные дикари – это мы сами. – Она глубоко вздохнула и продолжала: – Не надо было оставлять его одного в тот вечер. Он работал над одной особенно сложной картиной и никак не мог найти нужного решения. Он ее раз десять переписывал, но она ему все равно не нравилась. И когда я в последний раз попрощалась с ним, он тоже работал над этой картиной. Я ему сказала, что картина замечательная. Но я видела, что он мне не поверил.
Она снова вздохнула и отвернулась, глядя в окно, откуда открывался великолепный вид на реку Дикс и мосты через нее.
– И наконец он нашел выход в этой мастерской, залитой лучами заходящего солнца: вставил дуло в рот и спустил курок. – Она судорожно вздохнула. – Мой сын, Джерри, был ужасно потрясен всем этим. Тогда-то он и начал пить. После того, как его отец лишил себя жизни.
– Вы сказали, это было два года назад?
– Да, два года назад, двенадцатого мая. Я этот день запомню на всю оставшуюся жизнь...
– И когда ваш сын вам позвонил...
– Да, именно об этом он и говорил. Конечно, он был пьян. Он почти все время был пьян. Он говорил о своем отце, заново переживал тот майский вечер, когда он вошел в мастерскую и нашел его... – Она снова отвернулась. Карелла ждал. Клинг уставился в пол. – Простите, все это еще слишком болезненно. Я уже стара, но я помню, что это такое – любить кого-то больше жизни. А теперь... а теперь это. Джерри... Почти так же, какой...
Она покачала головой и снова прижала платок к глазам.
– Простите...
– Миссис Ньюмен, не говорил ли ваш сын о том, что замышляет самоубийство?
– А разве они об этом говорят? – спросила она. – Разве мой муж говорил об этом? Люди впадают в депрессию – но это нормально. Если они загоняют все свои проблемы внутрь, как можно догадаться, что они замышляют? Вы понимаете, какую боль должен испытывать человек, если он думает о том, чтобы лишить себя жизни? Я просто представить не могу такого страдания. Воля к жизни – такое сильное чувство, что просто нельзя себе представить, чтобы человек... – Она снова покачала головой. – Это немыслимо!
– Вы думаете, ваш сын совершил самоубийство,
– Я не знаю, что думать.
– Вы не знаете, были ли у него враги?
– Он об этом никогда не говорил.
– Если бы ему кто-то угрожал по телефону или он получал письма с угрозами, вы бы об этом знали?
– Об этом вам лучше спросить у Энн.
– Какие у них были отношения?
– Достаточно хорошие. Принимая во внимание...
– Что?
– Его пьянство. Это, конечно, серьезная проблема. Но они очень любили друг друга, когда поженились, – у Джерри это был второй брак, знаете ли, – и, по-моему, Энн держалась безупречно, принимая во внимание обстоятельства. На самом деле эти два года она вела себя как святая. Я очень люблю эту девушку.
– А как насчет первой жены вашего сына? Джессика Герцог, так, кажется?
– Да, это ее девичья фамилия.
– Вы виделись с ней после их развода?
– Нет. Она вообще-то довольно славная женщина, и я не имею ничего против того, чтобы продолжать поддерживать с ней отношения. Но в случае развода люди обычно поддерживают свою плоть и кровь, и...
ну, в общем, к сожалению, мы с ней больше не общаемся. На самом деле, жалко.
– Миссис Ньюмен, насколько я понимаю, у вас есть еще один сын...
– Да, Джонатан.
– Он живет в Сан-Франциско, верно?
– Да.
– Они с Джерри были в хороших отношениях?
– Да, насколько они вообще могли поддерживать отношения на таком расстоянии.
Она посмотрела Карелле прямо в глаза и спросила:
– Простите, мистер Карелла, но... вы действительно подозреваете, что моего сына могли убить?
– В любом случае насильственной смерти, то есть вызванной не естественными причинами, мы обязаны рассмотреть все версии, – ответил он.
– Понимаю...
– Мама! – послышалось из прихожей. Все трое обернулись. Энн Ньюмен вынимала ключ из замочной скважины входной двери. На ней была курточка в черно-белую полоску поверх белой водолазки и черной юбки. Энн, как и вчера, выглядела удивительно свежей. Карелла про себя позавидовал обмену веществ, который, казалось, делал ее неуязвимой для жары. Она положила ключи на столик в прихожей, вошла в гостиную и протянула руку детективам.
– Извините, что я задержалась, – сказала она, пожимая руку сперва Карелле, потом Клингу. – Так много всего надо было устроить... Не хотите чего-нибудь выпить? Мама, вы им ничего не предлагали? Может быть, чего-нибудь безалкогольного? Чаю со льдом, например...
– Нет, спасибо, – сказал Карелла.
– Спасибо, мэм, – Клинг покачал головой.
– Мне хотелось бы джину с тоником. Надеюсь, никто не будет возражать? Мама, не могли бы вы мне смешать джин с тоником, пока мы будем беседовать?
– Хорошо, дорогая, – ответила миссис Ньюмен и тут же вышла из комнаты.
– Что вам хотелось бы знать? – спросила Энн. – Жара жуткая, не правда ли? Как по-вашему, здесь достаточно прохладно?
– Да, все отлично, спасибо большое, – сказал Карелла. – Миссис Ньюмен, детектив Клинг недавно беседовал с медэкспертом, так что, если вы не возражаете, задавать вопросы будет он.