Жара
Шрифт:
— Прямо сейчас уходить? — с сомнением спросил Веклемишев, наблюдая за проносящимся за окошком набравшей скорость электрички городским пейзажем.
— Можно и сейчас, — пожал плечами Димитр. — Обучены-с на ходу десантироваться. Сейчас дверь оттянем…
— Это точно, что обучены, — согласился Вадим. — Только имеется искреннее желание ноги поберечь. Вдруг еще сгодятся?
Он оглянулся на юную парочку, слившуюся в поцелуе у противоположных дверей тамбура.
— Молодые люди, извините, что отвлекаю от приятного, — обратился к ним Веклемишев. — Вы не подскажете, скоро следующая станция?
— Через пять минут, — оторвавшись на секунду от губ спутницы, деловито сообщил парень. — Остановка «Лермонтовская».
— Искренне вас благодарю, — отвесил короткий поклон в противоположный угол Вадим. — Можете продолжать…
— Старый воин — мудрый воин, — едва не восхищенно выдал Стоянов. — Но я бы все равно выпрыгнул, не дожидаясь остановки.
— Пять минут особой роли не сыграют. Не успеют эти парни так быстро среагировать. Точнее, те, кому они звонят, — прикинул возможный расклад Веклемишев. — И эти догнать электричку вряд ли сумеют. Не на каждой же станции у них пост. Думаю, успеем уйти на рывок.
— Как скажете, Вадим Александрович, — дернул плечами Димитр. — До станции, значит, до станции.
«Старым становлюсь! Ноги, понимаешь, жалко стало. А ведь надо было прыгать!» — едва не застонав от досады, подумал Веклемишев.
Электричка, замедляя ход, подкатывала к остановке, которую юнец, сосед по тамбуру, определил как «Лермонтовскую». Едва в поле зрения Вадима показалась станция, сразу бросились в глаза трое опять же в черной коже, стоящие в самом начале перрона, там, где должен был остановиться последний вагон, в котором ехали Веклемишев и Стоянов.
— Галопом вперед, нас уже ждут, — сухо бросил капитану Вадим. — Попробуем оторваться. Ты был прав, Дима, насчет десантирования. А вот Акела промахнулся!
Едва не бегом они устремились из тамбура в вагон, затем — в следующий, пытаясь уйти от погони. Кто эти люди, можно было только гадать. Из шестерых, тех, кто попался на глаза Веклемишеву, пожалуй, только один внешне походил на чеченца.
Правда, с таким же успехом он мог быть и ингушем, и кумыком, и черкесом — рассматривать было некогда, горбоносый, чернявый, да и все. Остальные имели физиономии в основном славянского обличья или около того.
— Разделились! — негромко проинформировал через плечо Веклемишева шедший впереди Димитр.
— Вижу! — лаконично ответил ему Вадим.
Два человека из троицы встречающих побежали вперед по ходу замедляющей ход электрички, а один остался на месте. Вот и второй перешел на шаг и застыл там, где должен остановиться второй вагон. Третий продолжал передвигаться легкой трусцой по перрону.
Веклемишев с Димитром проскочили два вагона и уже почти миновали третий, когда электричка встала. Двое в черных куртках остались позади, третий, уже не бежал, а шел вдоль поезда, вглядываясь в перрон. Он находился на уровне четвертого вагона.
— Смотрит, не покинули ли вы электричку, — догадался Стоянов. — Сядет в вагон, как дадут сигнал на отправку.
Веклемишев был того же мнения.
— Встретим гостя в тамбуре, — бросил он в спину Димитру, на что тот послушно кивнул.
Они успели проскочить четвертый вагон, когда громкий свисток известил, что электричка отправляется дальше.
— Я задержусь в вагоне, а ты очисти территорию, — приказал Стоянову Веклемишев.
— Понял! — коротко сказал Димитр, распахивая двери тамбура.
— Граждане, немедленно пройдите в вагон! — через секунду послышался его строгий голос. — Проезд в тамбуре запрещен, штраф пятьсот рублей.
Из граждан в тамбуре находились лишь двое молодых людей, по виду — студенты. Они удивленно воззрились на Димитра, однако Веклемишев помог развеять их сомнения.
— Проходим, проходим, граждане! — поманил он их в вагон. — Не будем нарушать!
Молодые люди покинули тамбур под шипение закрывающихся дверей. Вадим осторожно заглянул в отсек и разглядел, что «гость» в черном удерживает створки, выглядывая наружу.
Видимо, товарищ хотел убедиться, что человек, на которого раскинуты сети, не покинул электричку в последние секунды перед отправлением.
Действия едва не опередили мысли. Оглянувшись на полупустой вагон, Веклемишев шагнул в тамбур и закрыл за собой двери.
— Поговорить надо! Там, — он мотнул подбородком на перрон. — Придержи створки.
Стоянов понял его с полуслова. По-кошачьи мягко он скользнул к дверям, которые еще удерживал человек в черной кожаной куртке, заклинил одну ботинком, а во вторую уперся рукой, выбросив ее над головой «гостя». От неожиданности тот дернулся, ударившись затылком о резиновое уплотнение и громко матернулся.
— Чо надо, мужик?! — грозно вопросил парень у Стоянова, и в то же мгновение его взгляд упал на лицо Веклемишева.
Гримаса удивления, если не испуга метнулась по лицу «гостя».
— Выходим! — деловито сказал Вадим и ударом ноги вышиб товарища из электрички.
Потеряв равновесие, парень вывалился наружу и покатился по асфальту перрона.
— Я пошел, ты за мной, — дал команду капитану Веклемишев и нагнулся под его руку, чтобы выскочить из вагона, однако тут же отшатнулся назад.
На перрон выскочили те двое, которых Вадим с Димитром высмотрели на вокзале. Третьего не наблюдалось, но не было гарантий, что через секунды он также не появится в поле зрения беглецов.
— Закрывай! — бодро скомандовал Веклемишев.
— Успели-таки шустрики, — восхитился Стоянов, отпуская двери, которые не преминули немедленно захлопнуться.
Электричка, набирая ход, покатила дальше, оставив часть погони на остановке имени великого поэта. У Веклемишева практически не осталось сомнений, что выслеживание его и вся эта беготня преследуют цель…