Жаркая ночь
Шрифт:
– Вот это да! – воскликнула Хизер, по-прежнему глядя на Энни широко раскрытыми глазами. – И вы жили в сиротском приюте?
– Нет. В разных семьях, согласившихся принять меня на воспитание. Я была не ребенок, а сущее наказание. Поскольку я не могла выместить злость на своей матери, я вымещала ее на других людях, тех, которые оказывались поблизости. Так что подолгу нигде не задерживалась.
Со временем боль от того, что от нее отказались родители, немного поутихла, а детские фантазии о том, что родители потеряли ее и никак не могут найти,
– А когда я училась в средней школе, ребята единодушно решили, что для меня самое лучшее – побыстрее умереть, – прибавила Энни.
– Да вы что? – поразилась Хизер и шепотом спросила: – А вы пробовали наркотики и все прочее?
– Да. Я баловалась наркотиками до тех пор, пока добрые люди не объяснили мне, что я могу загнать себя в могилу, но лучше чувствовать себя не стану и не накажу свою мать за то, что она меня бросила. А потом мне повезло. Когда мне исполнилось пятнадцать, одна работница сферы социальных проблем познакомила меня с общественницей, которая помогла мне изменить свою жизнь.
Хизер внимательно слушала, ее гладкий лоб прорезала морщинка.
– Люси Кантор занималась фотографией на любительском уровне, и она помогла мне сосредоточиться на чем-то еще, помимо моей злости, – продолжала Энни. – Я прошла курс лечения от наркозависимости, потом меня приняли на воспитание хорошие люди, дела в школе пошли на лад, а на последнем году обучения мне даже стали выдавать стипендию. Я навела порядок в своей жизни и никогда не оглядывалась назад.
– Но все это так грустно!
– Хизер, в жизни происходит множество вещей, над которыми дети не властны, как, например, ситуация с твоими родителями. Тебе может не нравиться то, что они разошлись, но, даже если ты будешь всю жизнь на них злиться, ты ничего не изменишь. А если сумеешь преодолеть свой гнев, тебе станет легче.
Девочка отвернулась, пытаясь скрыть слезы.
– Но это так трудно! Я пытаюсь забыть всю эту историю, но людям ведь рот не заткнешь. Они до сих пор судачат о том, что мама бросила папу, а он даже не попытался за нее постоять. Просто взял и отпустил ее.
– Но из-за того, что ты будешь сердиться на своих родителей, они не станут жить вместе. Они по-прежнему будут в разводе, твоя мама будет жить с другим мужчиной, а твой отец по-прежнему будет трудиться дни напролет. Он не может иначе.
– Но раньше у него находилось для меня время, – тихо заметила Хизер.
– Оно и сейчас у него есть, но ты уже не маленькая и не имеешь права донимать его своими капризами. Ничего хоро-шего из этого не выйдет, отец только расстроится. Можешь мне верить, можешь нет, но иметь родителей, которые любят так сильно, что порой этой любовью выводят тебя из себя, – это здорово. – Заметив, что у Хизер глаза на мокром месте, Энни шутливо подтолкнула ее локтем. – А теперь иди. По-моему, пять минут, которые нам дали,
Хизер спрыгнула с кровати. Энни тоже встала, глядя в пол.
– Ну, папа, я уже собиралась спускаться! Тебе вовсе незачем было за мной приходить.
Энни посмотрела на дверь – на пороге стоял Рик. Как зто она раньше не догадалась, что он может неслышно подкрасться? Он ведь не хуже ее знает все скрипучие ступеньки лестницы. Интересно, давно он тут стоит?
– Я и не слышала, как ты поднялся, – спокойно произнесла она.
– Похоже, вы слишком увлеченно болтали.
Чувствуя, что между взрослыми что-то происходит, Хизер нахмурилась.
– Марш в машину, юная леди, и перестань капризничать. Я этого не потерплю, и тебе это отлично известно.
Хизер открыла было рот, однако возражать не стала, лишь тяжело вздохнула.
– А можно, я у тебя переночую со своими подружками? Не в следующую пятницу, потому что мне придется сидеть с Джейсоном, а через одну?
Взглянув поверх головы дочери на Энни, Рик ответил:
– Если мама согласится тебя отпустить.
– Обещаешь? – недоверчиво спросила Хизер.
– Обещаю, – ответил Рик, и выражение его лица смягчилось.
– А ты свозишь нас в город погулять? Рик кивнул:
– Конечно. Я свожу всю компанию в самый большой парк Мадисона. Ты даже сможешь походить по самым шикарным магазинам города.
Восторженно взвизгнув, Хизер бросилась отцу на шею:
– Спасибо! Спасибо тебе, папа! Ой, как здорово! Скорее бы уж! А мы купим одежду для школы? И новые компакт-диски? Если хочешь, я попрошу денег у Оуэна.
Заметив выражение лица Рика, Энни отвернулась.
– Поговорим об этом потом, Хизер, – сказал он. – А сейчас иди в машину, подружки ждут.
– Ладно. – Хизер повернулась к Энни: – А вы еще не закончили свою книгу про солдата?
– Нет. – Энни стояла у кровати, не в силах от нее отойти. У нее было такое ощущение, будто вокруг электрические провода и, если она сдвинется с места, ее ударит током.
– Отлично! Надеюсь, вы еще долго с ней провозитесь. Я не хочу, чтобы вы уезжали. До свидания, Энни, еще увидимся.
И Хизер выскочила из комнаты. Вот заскрипели ступеньки лестницы – девочка, похоже, вихрем по ним скатилась, – и Энни с Риком остались одни. Они долго смотрели друг на друга.
– Тебе лучше идти, а то вдруг им придет в голову самим повести машину, – наконец проговорила Энни.
– Да. – Переступив с ноги на ногу, Рик тихо сказал: – Спасибо тебе.
Энни изобразила на своем лице непринужденную улыбку:
– Будешь благодарить потом, когда я тебе счет выставлю за помощь.
Рик не шелохнулся.
Тогда Энни решила взять дело в свои руки.
– Мне пора работать, – заявила она и, подойдя к столу, сделала вид, что что-то ищет в папках.
За спиной послышались удаляющиеся шаги, потом гул мотора, скрип колес по гравию. Ветер донес до Энни звук веселого девичьего смеха, и наконец все стихло.