Жаркий декабрь
Шрифт:
– Черта с два потопили, – перекрикивая хор голосов, заорал Черчилль. – Это всего лишь одна торпеда. Она крейсеру не страшна.
Но, хотя остановить панику ему и удалось, о дальнейшем наступлении не могло быть и речи. Какое уж тут продолжение операции, лишь бы отход организовать. И также, как до этого капитан Черчилль шел во главе атакующих, теперь он возглавил арьергард.
Несмотря на потерю Кении, итог операции получался неплохим. Коммандос выполнили почти все поставленные цели, взорвав склады рыбьего жира, запасы топлива, фабрики, маяк и электростанцию. Сотня немцев взята в плен, а еще полторы
На U-584 после пуска торпед царило тревожное ожидание. У одних моряков лица были искажены волнением, у других, наоборот, демонстративно бесстрастны, и лишь поджатые губы выдавали тревогу. Вся жизнь подводников на войне подчинена только одной цели – искать и топить вражеские корабли, а тут сразу такая роскошная цель, как крейсер. Поэтому долгие секунды ожидания, пока торпеды шли к цели, казались годами. В эти мгновения последний матрос чувствовал себя причастным к великому событию не меньше, чем капитан, и считал себя равным с офицерами. Все делали одно общее дело, и все одинаково ответственны и за возможный триумф, и за неудачу.
Деке в волнении снял капитанскую фуражку и, вытерев ею пот с лица, уронил в люк. Вахтенные то смотрели друг на друга, то поворачивали голову в сторону рубки акустика, хотя взрыв торпеды услышат все.
Акустик громко отсчитывал секунды, но всем казалось, что он специально говорит медленно, растягивает паузу между словами.
– Да сколько ж они будут идти, – яростно прошептал рулевой, – вечно, что ли?
Как бы в ответ на его слова акустик высунул голову из своего закутка и прокричал, что первая торпеда не взорвалась. Ненадежный дистанционный детонатор, предназначенный для взрыва прямо под корпусом корабля, на этот раз не сработал. Это как лотерея – если сложный механизм отработает нормально то, получив пробоину в днище, даже крупный корабль будет обречен. Но такое мудреное устройство частенько отказывает, как например, на этот раз.
Тихий сдавленный стон экипажа, аханье и ругань грозили перерасти в крики, но наконец-то по корпусу ударил грохот взрыва, эхом пробежавший по лодке. Через несколько секунд последовал второй, и чуть позже и третий, вызвав перемену в настроении экипажа. Злые и раздраженные моряки мгновенно превратились в счастливейших людей на свете.
Подняв ненадолго перископ, капитан немного охладил восторги экипажа, заявив, что крейсеру досталась лишь одна торпеда, но зато в придачу, уничтожен эсминец. Подводники выразили свое ликование по поводу двойной победы восторженными воплями, но еще один гул, донесшийся до лодки, заставил всех настороженно замереть.
– Это опять крейсер, – крикнул Деке из своей рубки. – Очевидно, котлы взорвались. У него сильный крен на левый борт.
Добивать противника или просто любоваться зрелищем тонущего корабля капитан не решился. Акустик докладывал о наличии нескольких эсминцев, да и здравый смысл подсказывал, что пора уходить из района атаки и идти на базу. Спрыгнув вниз, Иоахим тут же скомандовал разворот:
– Руль влево до упора. Правый двигатель – полный вперед. Дифферент на нос.
Лодка развернулась, судовые двигатели потихоньку набирали обороты, уводя субмарину подальше от опасности. На борту царила полная тишина, моторы работали в экономичном режиме, а все лишнее оборудование, включая
Глава 8
Ужас, перед которым так трепетал лейтенант Климов, оказался миниатюрной девушкой в военной форме. Невысокая, с короткой стрижкой, так что волосы не выглядывали из-под шапки, и худенькая, несмотря на объемистую фуфайку. Её можно было бы назвать школьницей, если бы не серьезный взгляд человека, повидавшего смерть.
– Это дочка комполка Валя, – шепнул мне Иванов. – Ох, и влетит Климову за то, что он провез её зайцем.
– Сам виноват, – пожал плечами Стрелин. – Почему лично все вагоны вовремя не проверял? Начальник эшелона называется, тьфу ты. Да еще, к тому же, исполняющий обязанности комбата.
Мне хотелось рассмеяться над забавной ситуацией, в которую влип Климов, но когда я разглядел, кто шел за Валентиной, то настала моя очередь открывать в изумлении рот. Там была моя Аня. В белой шубке, подпоясанная портупеей, и с наганом на боку! Прямо-таки, прекрасная богиня войны.
Обняв её, я тут же принялся ругать свою драгоценную, правда, вполголоса:
– Аня, ну как же так можно! Тебе поручили столь ответственный участок работы, который, кроме тебя, никому доверить нельзя. А ты проявляешь несознательность и все бросаешь. Это несерьезно.
– Ты исчез, – кокетливо пожала плечиками моя ненаглядная и хитро улыбнулась. – Конечно же, я обеспокоилась и бросилась на поиски.
– Тут есть, кому меня охранять. Вон, смотри, целая рота. Вот скажи, Анечка, что тебе на фронте делать? Сиди, лучше в своем наркомате и читай бумаги. Тем более, – я еще сильнее понизил голос, – ты секретоноситель высшего уровня. Таких нельзя пускать на передовую, и куда только госбезопасность смотрела?
Аня скромно потупилась, вину признала, в несознательности раскаялась, но все равно продолжала лукаво улыбаться.
Иванов же тем временем отчитывал дочку майора:
– Валентина Андреевна, вы что, уже успели закончить курсы медcеcтер? – Вопрос был риторическим. – Нет, не успели! Я не понимаю подобной безответственности! Если страна отправляет вас учиться воинской специальности, так вы обязаны довести учебу до конца. Да и не возьмут вас на фронт, вам же только пятнадцать недавно исполнилось. Вот в тыловой госпиталь вас примут с удовольствием. Отправляйтесь-ка лучше домой, и устраивайтесь там в больницу. (* Напомню, до войны семья капитана Козлова проживала в г. Рубежном. В АИ он фашистами пока не захвачен.) А как наберетесь опыта, да годков вам прибавится, тогда и в медсанбат переведетесь.
– А я себе несколько лет уже прибавила, – радостно призналась Валя. – По документам мне уже восемнадцать.
Комбат даже всплеснул руками, поражаясь такому легкомыслию, и привел последний довод:
– Ваш отец волноваться будет. Что я ему скажу?
– Ничего не скажите, – вмешалась Жмыхова, доставая удостоверение лейтенанта госбезопасности и бумагу, требующую оказывать её подателю всяческое содействие. – Девчонка рвется на фронт, и дома её все равно никто не удержит. (* Как и в РИ)