Жаркое дыхание прошлого
Шрифт:
– Ага. Знаешь такого?
– Слышал, конечно. Я не понял, у него что за интерес?
– Вот на этот вопрос я ответить затрудняюсь, – помешивая ложечкой кофе, сказала я. Ложки были серебряные, их я принесла из дома. Набор чашек купила в универсаме. Владан этого в лучшем случае не заметит, в худшем – потребует вернуть свой старый треснутый бокал, который я с удовольствием выбросила, но уже начала жалеть об этом. – Вроде бы он беспокоится, что мы наживем приключений на свои задницы, то есть я наживу. Ты его не очень беспокоишь.
– Правда? Вот горе-то…
– Короче, он
– Прямо отец родной…
– Ага.
– Не в обиду тебе будет сказано, друзья у тебя…
– Ты еще мужа вспомни, – разозлилась я.
– Такого не забудешь. И что дальше?
– Бад сказал, что за мной кто-то приглядывал.
– В смысле? – Тут глаза у Егора полезли на лоб. – Следил, что ли?
– Ты ничего такого не заметил? Я имею в виду, может, и за тобой кто увязался?
– Ха-ха-ха, – сказал он очень медленно. – Прямо детектив в духе комиссара Катанья. В детстве кино смотрел, про итальянскую мафию.
– Конечно, Бад мог это выдумать, – не обращая на его слова внимания, продолжила я. – Чтобы я прониклась серьезностью ситуации. А вот причина его заботы может быть разной. Он предлагал, как вариант, дружеские чувства к Владану, но…
– Не тяни, – сказал Егор.
– Не буду. Что, если это Бад не заинтересован в раскрытии убийства одиннадцатилетней давности?
– То есть Гавриловых как раз он и порешил? А что… – посидев немного с сосредоточенным видом, произнес Егор. – Одиннадцать лет назад он в страхе всю округу держал. И вовсю мочил конкурентов.
– Тебе-то откуда знать? – поддразнила я. – В то время ты еще в школе двойки получал.
– Четверки. Я с детства мечтал работать в милиции и разгул преступности без внимания не оставил. А ты знаешь, что про твоего Владана рассказывают?
– Знаю, но в сказки не верю и тебе не советую. Ладно, почему Бад забеспокоился, мы так или иначе узнаем. Скажи лучше, ты сведениями разжился?
– Кое-что интересное есть, – кивнул Егор. – Встретился с бывшим участковым, который одиннадцать лет назад здесь работал. Фамилия его Карпов. Через год после убийства ушел на пенсию. Мужик серьезный, и с памятью у него порядок. Так вот, он считает убийство Гавриловых делом темным.
– В каком смысле? – нахмурилась я.
– В том смысле, что следаки либо очень спешили дело раскрыть, либо им кто-то посоветовал найти крайнего и никуда не лезть.
– Здорово. А поподробнее нельзя?
– Можно. Карпов не сомневается, что Шмыгу сделали крайним. Парень сдал часы одному барыге, он здесь на районе живет, правда, теперь уже старенький и от дел отошел. Барыга, узнав об убийстве, о часах сообщил ментам, был у них осведомителем, по-другому таким, как он, нельзя, мигом лавочку прикроют. Само собой, Шмыгу тут же взяли. Допросили и за дружками его отправились, но дружки об аресте прознали и смылись. Олег Кириллов в том числе, мать сказала, уже две ночи не ночевал, но могла, конечно, соврать или напутать, хотя, по идее, должна бы сына выгораживать и твердить, что в ночь убийства дома спал. То, что дружки в бегах,
С этим я охотно согласилась, мало того, за последние одиннадцать лет в этом смысле тут мало что изменилось.
– Шмыга видел, как дамочка вышла из часовой мастерской, за пакетом полезла, а потом заволновалась, его не обнаружив. Досматривать шоу не стал и удалился. Больших денег барыга ему не дал, хотя и согласился, что часы дорогие.
– Часы, само собой, принадлежали Гаврилову? – спросила я.
– Его зятю. Подарок друзей, с дарственной надписью на обороте. Оттого барыга копейки дал, сказав Шмыге: кому их продашь? Повода задерживать Шмыгу за убийство вроде бы не было. Но… – тут Егор сделал паузу, подняв указательный палец, и сам с интересом взглянул на него, – барыга вдруг поменял показания, и теперь выходило, что часы Шмыга принес не до, а после убийства.
– Парня подставляли, выгораживая настоящего убийцу? – вслух подумала я.
– Или все еще проще: всю семью перестреляли, дело, как говорится, резонансное, других подозреваемых не было, а тут готовый преступник. Шпана, вор, вполне может быть и убийцей. А пока разбирались, что и как, Шмыга умер.
– Сам или помог кто?
– Сам. У него сердце с детства больное. Насели на него не на шутку… в общем, все одно к одному. Поначалу думали, он приступ симулирует, а уж потом поздно стало.
– И дело после этого закрыли?
– Не сразу. Городское начальство поменялось, и потихоньку все сошло на нет.
– Так что все-таки убийцы Гавриловых забрали из дома?
– Кто ж знает, если не ясно, что у них было. Может, папаша-часовщик золото-бриллианты прятал. Деньги-то у него должны водиться… хотя… не знаю, Полина.
– Но получается, убийцы забрали только часы. Не за ними же приходили?
– С часами все ясно, – отмахнулся Егор. – Уверен, Шмыга их действительно спер из машины. Они, по словам барыги, отставали, я думаю, дочка Гаврилова их папе привезла починить. Но положила не в сумочку, а в пакет с вещами и вспомнила об этом лишь у отца в мастерской. Вернулась, а Шмыга уже пакетик подрезал…
– Бедный парень, – вздохнула я. – Знал бы, чем все обернется, близко бы к машине не подошел.
– Бедный, – передразнил Егор. – Таким бедным в старину руки отрубали.
Я закатила глаза, демонстрируя свое отношение к познаниям коллеги в области истории, но тут же спросила:
– Значит, что на самом деле убийца искал в доме Гавриловых, мы представления не имеем?
– Либо налетчики искали деньги, либо…
– Они вовсе не налетчики, – подхватила я. – И банальное убийство пытались замаскировать под лихой налет с летальным исходом для хозяев. А Олег оказался невольным свидетелем.