Жаркое лето 1953 года в Германии
Шрифт:
В октябре 1951 года в ФРГ был воссоздан так называемый «Киффхойзербунд» (Киффхойзер — известная гора в Тюрингии, в одной из пещер которой по легенде спит император Фридрих Барбаросса). При Гитлере этот союз (основанный еще в XIX веке) именовался «Национал-социалистический союз воинов» и насчитывал 3 млн. человек. Эта организация также пропагандировала военные и патриотические традиции Германии [60] .
В феврале 1951 года воскрес из небытия «Стальной шлем», который во время Веймарской республики был реакционным союзом фронтовиков-монархистов, а в 1933 году вошел в СА. Причем председатель «Стального шлема» Франц Зельдте на протяжении всех 12 лет «третьего рейха» был министром труда. После войны его арестовали американцы, но Зельдте умер в тюрьме в апреле 1947 года, так и не дождавшись объявленного против него судебного процесса [61] .
60
Там
61
Там же, С. 94–95.
С конца 1951 года в ФРГ как грибы после дождя возникли союзы дивизий и полков бывшего вермахта, причем союз ветеранов «Великой Германии» возглавил, конечно же, Мантейфель. Американцы поощряли ветеранов вермахта, потому что те публично проводили четкий водораздел между войной на Западном и Восточном фронтах. В первом случае это было досадное недоразумение, когда народы европейской цивилизации столкнулись друг с другом из-за прихоти бесноватого маньяка Гитлера. На Востоке же немцы только защищали Европу от «монгольско-большевистских» орд Сталина. Такая логика блестяще вписывалась в политику ремилитаризации ФРГ, которую Аденауэр проводил в самом тесном контакте с США. В Бонне быстро позабыли, что и сам Гитлер оправдывал нападение на СССР необходимостью избавить Европу от «азиатско-большевистской угрозы». Само собой разумеется, что все военные и ветеранские союзы были самыми последовательными сторонниками ХДС/ХСС, так как в этих партиях почти не было борцов Сопротивления, которых бывшие генералы вермахта уже открыто называли предателями.
Итак, к 1952 году ФРГ сформировалась как государство всех тех, кто хотел побыстрее забыть о преступлениях национал-социализма и был заинтересован только в скорейшем приумножении материального благосостояния. Но именно поэтому окончательный успех Западной Германии зависел от экономической состоятельности правительства и социальной защищенности основной массы населения страны.
Западные зоны оккупации занимали 2/3 послевоенной Германии и их население (44 млн. человек) превосходило население советской зоны более чем в два раза. Но важнее, с точки зрения экономики, было другое: Западная Германия была самодостаточной хозяйственной единицей, обеспеченной каменным углем (основной вид мирового топлива того времени). В 1936 году на территории будущей ФРГ было добыто 117 млн. тонн каменного угля (35 % всей добычи Западной Европы). То есть в отличие от ГДР машиностроение западных зон могло опереться на собственные сырьевые ресурсы.
Во время войны американцы и англичане бомбили в основном жилые кварталы крупных городов Западной Германии, разрушив 2,25 млн. квартир (объем руин составлял 400 млн. куб. метров, для вывоза которых было теоретически необходимо 10 млн. железнодорожных вагонов) [62] . Основные промышленные предприятия, напротив, пострадали мало, что также делало стартовые условия ФРГ более благоприятными, чем в случае с ГДР.
До 1948 года большинство населения западных зон прозябало в нищете. За обесценивавшиеся рейхсмарки нельзя было приобрести практически ничего. Процветал черный рынок, и основные продукты и изделия легкой промышленности были рационированы. Положение населения можно проиллюстрировать следующим примером. Один горняк в Руре получал в неделю 60 рейхсмарок. У него также была курица, которая в среднем давала 5 яиц в неделю. Одно яйцо шахтер съедал сам, а четыре обменивал на 20 сигарет. Каждая сигарета стоила на черном рынке восемь рейхсмарок. Таким образом, курица «зарабатывала» за неделю почти в три раза больше, чем ее хозяин [63] . Согласно статистике британской оккупационной зоны за 1946/47 годы, каждый немец мог рассчитывать на один костюм в 40 лет, на рубашку в 10 лет, на одну тарелку в 7 лет и на одну зубную щетку в 5 лет [64] .
62
Glaser H. Deutsche Kultur… S. 63.
63
Ibid. S. 61.
64
Die Bundesrepublik Deutschland 1949–1955… S. 18.
Державы-победительницы прекрасно сознавали необходимость проведения денежной реформы, чтобы «запустить» задыхавшуюся от бартера, всевозможных квот и ограничений немецкую экономику. Однако западные союзники, объединив 1 января 1947 года английскую и американскую зоны в экономическое образование под названием «Бизония», намеревались провести денежную реформу самостоятельно. Советскому Союзу предлагалось лишь распространить ее на свою зону, но какое-либо участие Москвы в эмиссии новых денег Западом отвергалось. Ведя переговоры с СССР, американцы в обстановке глубокой секретности отпечатали новые немецкие деньги и уже осенью 1947 года тайно перевезли их в Германию. Концепция денежной реформы полностью разрабатывалась в США (а не являлась трудом Людвига Эрхарда, которого часто ошибочно называют отцом «немецкой марки»). Немецких специалистов привлекли только для составления технических инструкций по введению новых денег. Они работали на американской военной базе недалеко от Касселя в полной изоляции от внешнего мира. Узнав, что уготовано западным зонам, эти специалисты настояли на том, чтобы было письменно зафиксировано их негативное отношение к реформе. И это неудивительно. Было понятно, что сепаратная денежная реформа на западе Германии означает раскол единого народно-хозяйственного организма. Но не только это беспокоило немецких экспертов. Дело в том, что объявленная 18 июня 1948 года денежная реформа была самой радикальной мерой по конфискации денежной массы у населения в германской истории. В среднем вместо 100 рейхсмарок каждый немец получил только 6,5 «немецких марок» [65] . Первоначально на руки было выдано 40 марок, а через два месяца еще 20. От обмена денег выиграли только владельцы недвижимости и крупных товарных партий, то есть те, кто был богат и до реформы.
65
Benz W. Die Gruendung der Bundesrepublik. Von der Bizone zum souveraenen Staat. Muenchen. 1994. S. 86.
На следующий же день после реформы витрины магазинов как по мановению волшебной палочки наполнились товарами, которых не было видно несколько лет. Однако мало кто мог их купить — настолько высокими были цены и настолько мало на руках было новых денег. СДПГ и воссозданные профсоюзы — ОНП (Объединение немецких профсоюзов) резко выступили против реформы. 12 ноября 1948 года прошла первая и единственная в истории Западной Германии всеобщая забастовка против дороговизны. И вот здесь как раз сказалась роль Людвига Эрхарда. Но прежде чем кратко описать ее, следует остановиться на подходе основных политических сил ФРГ к ключевым проблемам развития экономики.
Сразу после войны все политические партии западных зон требовали примерно одного и того же: национализации ключевых отраслей промышленности и введения плановых начал в экономике. В мае 1946 года СДПГ выступила за создание «социалистической экономики путем планового подхода» [66] . ХДС британской зоны в уже упоминавшейся Аленской программе 1947 года заявлял, что «планирование и регулирование экономики является необходимым в большем объеме». Только СвДП выступала за либеральную экономику. В 1946 году избиратели земли Гессен одобрили 41-ю статью земельной конституции, в которой прямо говорилось о переводе в общественную собственность горнодобывающей и сталелитейной промышленности, энергетики и транспорта [67] . Даже в Основном законе ФРГ (статья 15), который принимался уже в разгар «холодной войны», предусматривалась возможность обобществления частной собственности за выкуп. То есть можно констатировать, что общественное мнение во всех четырех зонах Германии было настроено одинаково. Но две части Германии тем не менее пошли различным друг от друга путем, потому что не совпали точки зрения оккупационных властей.
66
Die Bundesrepublik Deutschland 1949–1955… S. 19.
67
Ibid. S. 19.
Для французов самым главным было любой ценой не допустить развития тяжелой промышленности Германии как основы ее военной индустрии. В 1946 году Франция включила Саарскую область (до войны Саар давал 15 млн. тонн угля и 2,6 млн. тонн стали) в свои таможенные границы, готовя аннексию этого района. Только СССР высказал против этих мер Франции резкий протест.
Англичане, где у власти с 1945 года находились лейбористы, в принципе не возражали против национализации ключевых отраслей экономики Германии, тем более, что правительство Его величества в те годы именно такую политику и проводило. Но и французы, и англичане после войны зависели от американской финансовой помощи, поэтому ждали, какую линию изберет главный кредитор западного мира.
Для США Германия и так была слишком «социалистической» страной, так как государство контролировало там телефонную связь, железные дороги и большой сектор электроэнергетики. Поэтому американцы сразу выступили против любых попыток национализации. Оккупационные власти США волевым решением просто отменили все статьи земельных конституций, которые хотя бы под лупой отдавали «социализмом». Для проведения нового либерального экономического курса американцы вскоре подыскали «Аденауэра от экономики». Им стал поначалу беспартийный (позднее вступил в ХДС) профессор Людвиг Эрхард, который в 1945/46 году был министром экономики Баварии (самая крупная земля американской оккупационной зоны), а в марте 1948 года вопреки сопротивлению СДПГ был избран директором Экономического совета Бизонии (то есть своего рода эмбрионального западногерманского правительства).
Эрхард с толстым лицом и неизменной сигарой в зубах даже внешне воплощал собой капиталиста, каким их обычно изображали на своих плакатах левые партии. Он стал отцом концепции «социальной рыночной экономики», которая была призвана совместить свободное предпринимательство с заботой о наиболее бедных слоях населения. Считается, что это была одна из самых удачных экономических теорий современности. На самом деле сразу же после ее провозглашения (а начало этой политики обычно связывают с денежной реформой) «социальная рыночная экономика» оказалась в очень трудном положении, и от краха ее спасли внешние факторы и серьезная корректировка либеральных взглядов самого Эрхарда.