Жаркое лето Хазара (сборник)
Шрифт:
Хасар вдруг понял, что эта женщина всего лишь одним мимолетным взглядом заняла все его мысли, и он, как рыбка, клюнул и попался на ее крючок. Правда, поначалу Хасар пытался как-то оправдать себя: «Глаза на то и даны, чтобы смотреть, куда захочется». Но тут же отогнал эту мысль. Ему и в самом деле показалось, что во взгляде женщины были то ли какое-то беспокойство, то ли насмешка, а может, и еще что-то. Он и сам не заметил, как стал думать обо всем этом.
По тому, как одета женщина, а на ней была одежда современного кроя, как унизаны золотыми кольцами ее пальцы, а на шее сверкал толстенный золотой «трос», Хасар сделал вывод, что она является разбалованной
Удивительнее всего то, что после случайно брошенного взгляда нарядная женщина больше ни разу не повернула головы в сторону Хасара, как будто утратила к нему всякий интерес. Лениво потягивая принесенный официанткой кофе, она изредка что-то говорила сидящей напротив нее девочке.
Как ни старался Хасар, так и не вспомнил, откуда он знает эту показавшуюся ему знакомой женщину. А потом, как и бывало с ним всегда, мысли о незнакомой женщине куда-то ушли, а вместо них вернулись возбуждающе-радостные мысли о его любимой Дунье.
Приближалось время прибытия рейса из Стамбула.
Каждый раз, когда на взлетном поле Ашхабадского аэропорта приземлялся самолет, Хасар испытывал волнение, как будто именно из этого самолета должна выйти Дунья. Он и сам не заметил, как снова стал думать о жене…
Хасар познакомился с Дуньей в тот год, когда он, окончив третий курс медицинского института в Ашхабаде, приехал для продолжения учебы в Ленинградский мединститут.
В те годы практиковалось такое: лучших из студентов Туркменского мединститута направляли в более сильные учебные заведения страны для продолжения занятий. Хасар тоже был одним из тех студентов, приехавших в Ленинград по направлению. В комнате общежития он жил вместе с приехавшим на два года раньше него парнем по имени Каков.
В один из дней Каков сообщил, что в следующее воскресенье собирается отметить свое двадцатипятилетие, и Хасар охотно поддержал его: «Любой другой день рождения можно не отмечать, но двадцать пятый день рождения оставлять без внимания нельзя ни в коем случае.
Неплохо было бы кого-нибудь из наших девчонок, ну хотя бы Джахан, попросить приготовить плов!» Имя Джахан он назвал неспроста: Джахан была однокурсницей Какова, и они мечтали сразу же по окончании института сочетаться браком и сыграть свадьбу. Девушка часто навещала своих земляков, Хасару не раз доводилось пробовать плов, приготовленный Джахан. Каков вспомнил, что в Ленинграде есть и еще одна девушка, его троюродная племянница, родители которой по-родственному просили его присмотреть за ней в чужом городе. Недавно он вместе с Джахан навестил эту девушку в ее общежитии. Девушку ту зовут Дунья.
Она пришла на день рождения дяди вместе с двумя соседками по комнате. Сам того не замечая, Хасар стал думать о Дунье с той минуты, как увидел ее.
Про себя отметил, что девушка кажется младше своих лет, во всяком случае, явно не студенческого возраста.
Ее роскошные волосы были красиво подстрижены и ниспадали до плеч, эта стрижка делала ее похожей больше на европейскую, нежели на восточную девушку, и лишь нарядное зеленое шелковое платье с изящной вышивкой выдавало в ней туркменку. Она была так хороша, что сразу же привлекала к себе всеобщее внимание. Придя в гости, Дунья представила собравшимся своих подруг, после чего активно включилась в работу, помогала Джахан и другим девушкам, занятым приготовлением плова, сновала между комнатой и кухней, несла оттуда все, что нужно было для праздничного стола. Как-то раз Хасар наблюдал за тем, как Дунья заправляла сметаной нарезанный салат и перемешивала его. Он увидел, как она исподлобья бросила на него быстрый взгляд, но тотчас опустила глаза и зарделась от смущения. Чтобы скрыть свое волнение, Дунья, как ни в чем не бывало, полуобернулась к Джахан, которая ничего не видела и в это время перемешивала плов.
Хасар не знал в точности, о чем в этот момент подумала девушка, но догадался, что ее мысли каким-то образом коснулись его. Торжество было организовано в небольшой комнате, в которой Каков жил вместе с Хасаром, но во всем чувствовалась женская рука: все было аккуратно расставлено по своим местам, а потому комната стала казаться просторнее. В ожидании приглашения к столу ребята стояли у окна, курили и о чем-то переговаривались между собой, стараясь не мешать девчонкам в их работе.
Вскоре после того, как пришли все приглашенные, Джахан на правах хозяйки этого торжества принесла блюдо с дымящимся пловом из курицы, поставила его в центре стола и радушно пригласила всех за праздничный стол.
Рассадив гостей по местам, сняла с себя фартук и села рядом с Каковом. Дунья расположилась возле Джахан. Напротив нее около ее дяди Какова сидел Хасар. Как и Каков, он был в выходном костюме, волосы аккуратно зачесаны на затылок.
Постепенно обстановка за столом разрядилась, стало шумно и весело. Все находились в приподнятом настроении.
Встав с места, Дунья поздравила дядю с днем рождения и от себя и подруг вручила ему завернутый в бумагу подарок, после чего приподнялась на цыпочках и нежно поцеловала его в щеку. Когда она с бокалом шампанского в руках произносила тост, было видно, как она волнуется, от смущения на щеках ее вспыхнул румянец.
— Желаю дяде доброго здоровья и долгих лет жизни, чтобы он благополучно завершил учебу и вступил в брак со своей любимой девушкой, — в этом месте своей речи Дунья лукаво посмотрела в сторону сидящей рядом с ее дядей Джахан, с улыбкой на лице и благодарностью принимающей относящиеся к ней слова. — Дай-то Бог и нам получить образование, достичь своей цели и благополучно вернуться на Родину!
Ее тост, произнесенный с некоторой долей жеманства, вдохновил гостей. Хасар с завистью посмотрел на соседа, удостоившегося поцелуя. Повязывая на шею Какова галстук, купленный по случаю двадцатипятилетия друга, Хасар шутливо произнес:
— Пусть твоя избранница держится за этот галстук и повсюду тянет тебя за собой со словами: «За мной, мой любимый верблюд!»
Через пару дней Хасар понял, что незнакомая девушка обожгла его всего одним своим взглядом и стронула с места его сердце. Теперь образ Дуньи постоянно был у него перед глазами. Он вспоминал, как она разговаривала с гостями на том дне рождения, с каким жадным интересом смотрела на него. Эти воспоминания заставляли его заново переживать какое-то непонятное, но приятное и волнующее чувство, ощущение ее прикосновения к нему.
Ему очень хотелось поделиться своими чувствами с Каковом, намекнуть ему о своих сокровенных мыслях, попросить совета. Но, зная, что Каков считает ее еще ребенком, опасался услышать от него обидные для себя слова, а тогда все может запутаться еще больше. Но неожиданно вспыхнувшее в нем и завладевшее всем его существом чувство не давало покоя, лишало его уверенности в себе.
Ему хотелось хотя бы краем глаза увидеть Дуньи, он не в состоянии был усидеть на одном месте. И вот однажды в воскресенье Хасар вышел из дома в надежде повстречать девушку. Когда он вышел из трамвая рядом с общежитием Дуньи, солнце уже было в зените.