Жаркое лето Хазара (сборник)
Шрифт:
Несмотря на заверения Аннова, что у него есть знакомый, который поможет им решить этот вопрос, его турецкий партнер, привыкший во всем полагаться только на себя, не очень-то веря в способности Аннова, предпочел заняться этим делом сам. Во-первых, отдавая взятку своими руками и от своего имени, ты уже имеешь преимущество в глазах того человека и становишься у него на особом счету. А во-вторых, тем самым ты закладываешь первый кирпичик в фундамент своей собственной выгоды в этом завтрашнем двустороннем деле.
В настоящее время только это было главным условием для
Турецкая сторона сама, через своих земляков нашла надежного и квалифицированного человека для помощи в решении вопроса. Для него она устроила специальную вечеринку и познакомила с ним остальных коллег. Женщину, прибывшую от этого надежного человека, звали Марьям, ей было около тридцати лет. У нее были чуть припухшие веки, тонкая талия и красивая прическа, и сама она была худощавой и стройной. На той вечеринке Марьям вела себя несколько высокомерно, демонстрировала свое превосходство над другими, но, пообщавшись с Дуньёй, прониклась к ней симпатией. Уезжая, она особенно тепло попрощалась с Дунья, пообещав не терять ее из виду, созваниваться.
На столе Аннова зазвонил телефон, и он на своем кресле доехал до стола и поднял трубку.
— Слушаю!
— Это я, — раздался на том конце провода знакомый хрипловатый голос.
— Что тебе?
— Когда тебя ждать домой?
— Еще работа есть. Как только закончу, сразу же приеду.
— Но твоя работа никогда не кончается! — в тоне женщины звучало недовольство.
— Хорошо, буду через полчаса…
Аннов нахмурился, выказывая недовольство тем, что прервали его работу. Положив трубку на рычаг, он снова подкатил к столу Дуньи, чтобы продолжить работу.
Его внимание привлек локон, прилипший к красивой шее женщины и украшавший ее. Он снова с чувством удовлетворения подумал о том, что женщина, когда-то презрительно называвшая его "ослиной подушкой", теперь работает под его началом, всецело подчиняется ему и сейчас сидит рядом с ним.
Уткнувшись в компьютер, Дунья по тону разговора поняла, что он говорил с женой, тем не менее, поддавшись женскому любопытству, спросила у Аннова, когда он снова прикатил к ней:
— Кто это был?
— Жена!
— Что она хотела?
— Что она может хотеть, хочет, чтобы я скорее домой пришел!
В этот момент и Дунья вспомнила о Хасаре, который уже вернулся с работы, приготовил ужин и ждет ее.
— Она права. Время уже позднее, — с этими словами Дунья выключила компьютер и стала собираться домой. — Завтра, все остальное просмотрим завтра, на свежую голову.
Поначалу Аннов был недоволен действиями Дуньи, но, посмотрев на настенные часы, убедился, что время и в самом деле позднее.
— Завтра так завтра, — примирительно произнес Аннов, встал с места и потянулся, затем подошел к окну и выглянул на улицу. Окно было открыто, и легкий ветерок тихонько трепал край шторы.
Все давным-давно разошлись по домам, вокруг царила тоскливая тишина. Лишь изредка доносились звуки то приближающихся, то удаляющихся автомобилей.
Стоя у окна боком, Аннов наблюдал за ночным городом.
Там, где горели фонари, было светло, как днем, там же, где их не было, царила непроглядная темень. Опустевшие улицы казались пасмурными. Несмотря на усталость, эта таинственная тишина подтолкнула Аннова к приятным воспоминаниям и мечтам. Теперь уже недалек тот день, когда комбинат станет его трофеем и перейдет в его собственность, ведь они заранее предприняли все необходимые меры для того, чтобы Правительство дало разрешение на начало работ.
Зампред Правительства, который должен рассматривать этот вопрос, при помощи его близкого человека был подготовлен и перетянут на их сторону. Большую роль сыграло и мнение турецких компаний, с которыми он ранее работал, о перспективности и выгодности данного дела для всех сторон. Понятное дело, турки с их трудоспособностью и упорством не остановятся на полпути. Упорство у них в крови, оно стало частью их натуры. Так что Кугитанг можно считать прибранным к рукам, очень скоро рудник будет приведен в действие и начнет давать огромные прибыли.
Ну а там, где будет богатство, недалеко и до титулов, ну хотя бы бека. Вы еще увидите Аннова, известного на всю страну человека, перед которым будут лебезить, и преклонять колена… Аннов, возможно, еще долго предавался бы сладостным мечтам, но вдруг где-то за его спиной раздался крик филина, который и напугал его, и испортил настроение.
Не успел Аннов подумать, откуда в городе взялись совы, как пугающий этот крик, разрывая ночную тишину, повторился еще два раза подряд. Он вдруг вспомнил, что совы любят селиться в руинах, а в некотором отдалении от его офиса стоят две заброшенные бетонные коробки без окон и дверей.
И стоят они там, где в советское время два друга надумали построить себе дома и жить по соседству, но тогдашние министры — "властители дум" не позволили им этого сделать и решили построить здесь два многоэтажных дома для высокопоставленных чиновников. Теперь эти дома в самом центре города окончательно развалились и превратились в руины, в которых, похоже, обосновались совы.
В криках сов Аннову послышалось злорадство, и упрек в адрес хозяев этих заброшенных строек: "Ну, что, добились своего?" Теперь эти руины непременно связывали с именем одного из самых известных министров того времени и называли их не иначе, как "графскими развалинами" Ханмурадова. Этот человек долгое время возглавлял всю торговую сеть Туркменистана и сумел сильно разбогатеть.
Говорили, что в свое время он был наделен огромной властью, что каждый раз ездил в Москву с целым "дипломатом" денег, что ему даже сам Гапуров, тогдашний руководитель республики, был не указ, потому что у его жены в Москве были влиятельные родственники, занимавшие посты в Кремле.
Говорят, однажды в торговую сеть Ашхабада поступили два очень дорогих мебельных гарнитура, один из которых был отдан Гапурову, а от второго другие министры отказались по причине его чрезмерной дороговизны. И тогда Ханмурадов распорядился: "Отвезите его ко мне, я за оба сам рассчитаюсь", — и очень сильно удивил коллег своей платежеспособностью.