Жаркое лето Хазара (сборник)
Шрифт:
Но Каков категорически не одобрил его попытку отказаться от приглашения отца девушки, не принял его отговорок. «Нет, вы только посмотрите на него! Значит, чью-то единственную дочь любить он может, а принять его приглашение ему стыдно. Ничего не знаю, собирайся и пошли, зятек, я тебя с будущим тестем поближе познакомлю!»
Повидавшись с любимой дочкой, отец Дуньи назавтра сел в «Красную стрелу» и поехал из Ленинграда обратно в Москву, где он находился в командировке. Вчера, когда они ужинали в ресторане, Дунья сообщила Хасару о своем намерении вместе с ним проводить отца.
— Ну как там наша Дуньягозель, учится? Присматривает ли там за ней дядя?
На что отец девушки ответил:
— Ай, мать, похоже, за нашей дочерью помимо твоего брата есть кому присмотреть… — и рассказал жене о Хасаре.
Каждый раз, когда Дунья, как и сейчас, отсутствовала, Хасар по обыкновению предавался воспоминаниям о ней.
Ему эти воспоминания были дороги и приятны…
Теплые чувства в душе Хасара пробуждали и воспоминания о белых ночах Ленинграда.
В тот раз Хасар и Дунья вышли с последнего сеанса нашумевшего кино. Время было уже позднее, но возлюбленным не хотелось расставаться. Город был залит светом белых ночей. И разве в такую ночь захочется спать, особенно если ты молод и горяч?! Воздух прозрачен и чист, без капли влаги, и погода теплая.
Теперь они были вместе при любом удобном случае. Но и этого им было мало, потому что им не хотелось расставаться даже ненадолго. Они вместе гуляли по городу, перекусывали, где придется, искали в книжных магазинах книги — каждый по своей специальности.
Выйдя из кинотеатра, Хасар и Дунья пошли берегом Невы. Держась за руки и, нежно глядя друг на друга, они переживали чувство своей сопричастности к этой белой ночи, были опьянены любовным дурманом.
Дунье было приятно ощущать тепло руки Хасара.
Похоже, и Хасар чувствовал это. Ему не хотелось выпускать руку Дуньи из своей руки. Время было позднее, приближался тот час ночи, когда город оставлял свои самые потаенные уголки для припозднившихся влюбленных. Над Невой то тут, то там серели сгустки тумана. В эти минуты белая ночь напоминает медленно идущую невесту в просторном белом платье, Похоже, город с удовольствием запутался в полах этого широкого белого платья. Город, укутанный дымкой, казался таинственным, а прогуливающиеся пары напоминали старателей, ищущих эту тайну. Дунья вдруг посмотрела на часы и предложила Хасару: «Пойдем, посмотрим, как разводят мосты!» Их желания совпали. Живя в Ленинграде, им обоим не доводилось видеть, как разводят мосты. Хасар и Дунья поспешили к каналу и увидели, что не они одни пришли посмотреть на чудо разведения мостов.
Здесь прогуливались еще несколько пар. Вытянув шеи, они стояли в ожидании, боясь пропустить главное действо.
Часть моста, на которую падал свет прожектора, блестела в ночи как зеркало в лучах солнца. Другая часть большого прожектора освещала фасады домов на противоположном берегу реки, обратной стороной они были повернуты к ночи, отчего напоминали молчаливую толпу, вырвавшуюся из пут душной ночи.
Когда они подошли, крылья моста только-только начали подниматься, напоминая огромные льдины, на которых весною сначала появляются трещины, а потом они раскалываются на куски. Дунья и Хасар изумленно смотрели на крылья моста, которые, все более отдаляясь друг от друга, взмывали в небо.
— Почему они каждый день разводят мосты, разве нельзя, чтобы они стояли на месте, как обычные мосты? — через некоторое время шепотом спросила Дунья, прижавшись к Хасару.
Долго ждать ответа не пришлось. Вначале донесся глухой гул приближающегося со стороны канала судна. А вскоре из-за поворота появился громадный лайнер, как гора возвышавшийся над водой.
— Это корабль белой ночи, — сказала Дунья, — до чего же он красив!
— Наверно, он вышел из Кронштадта. А эти разводные мосты построили специально для прохода вот таких больших судов, — пояснил Хасар.
Через некоторое время показался еще один корабль, а за ним цепочкой шли несколько судов. Суда шли друг за другом по реке между раскинувшимися на обе стороны, как крылья гигантской птицы, частями моста.
Белые ленинградские ночи имели обыкновение притягивать к себе молодежь. Влюбленные в такие ночи бродили до утра, обнимаясь и целуясь, не замечая, как летит время. Им совсем не хочется расставаться с такой красотой и куда-то уходить.
Шел шестой час утра, когда Хасар довел Дунью до двери общежития. Время скорого пробуждения ото сна.
Вахтерша Нина Михайловна, крупная женщина, составив в холе общежития стулья, спала на них, возвышаясь горой, словно на троне.
— Ну, вот ты и пришла, — Хасару не хотелось расставаться с Дунья, он не выпускал ее руку, желая еще хоть на немного продлить эту счастливую ночь. И девушка почувствовала это.
— Пойдем со мной, может, ты сегодня у нас заночуешь?
Время уже позднее. Или раннее? Соседки по комнате сдали сессию и разъехались по домам. Так что в комнате я одна осталась!
Кивнув головой в сторону спящей Нины Михайловны, Хасар недоверчиво покачал головой.
— Да, нет, мне лучше уйти. Трамваи, наверно, уже ходят.
— Пошли! Сегодня дежурит Нина Михайловна, а она очень хороший человек, поймет нас, — и Дунья снова потянула Хасара за руку.
Их разговор разбудил спящую женщину, и она отняла голову от подушки.
— А, белыми ночами любовались? Налюбовались, значит!
— Да, — виновато ответила Дунья. Ей было неловко за столь поздний приход и доставленное беспокойство.
— Я тоже любила белые ночи. От прогулок в такие ночи получаешь особое наслаждение. Девушки просто расцветают.
Хасар согласился с женщиной, вспомнившей былое и, пусть ненадолго, но испытавшей приятное чувство. Стоя рядом с Дунья, он мило улыбнулся ей и благодарно кивнул головой.
— Твой парень? — спросила старая женщина у Дунья, взглядом одобряя выбор девушки.
— Да.
— Земляк?
— Да.
— Студент?
— Да, он на врача учится.
— Гмм…
Нина Михайловна по-женски поняла Дунья.