Жасмин
Шрифт:
— Я поделюсь с тобой всей информацией, которую обнаружу, — сухо предложил Бен.
— Неплохая попытка. Но этот номер не пройдет. Я не смогу сидеть дома и ждать, не зная, что происходит, переживать из-за черных лошадей, лебедей, фотографов-убийц, которые могут в любой момент вломиться ко мне в дом. Если ты хочешь, чтобы я тебе помогла, тогда тебе придется принять мои условия.
— В высшей степени нецелесообразно, — сказал холодно Бен. — Но раз отговорить тебя не получается, похоже, у меня просто нет выбора.
— Хорошо, рада, что мы договорились, — сказала я, поднимаясь и демонстративно не обращая внимания на его угрюмый вид. — Тогда я лучше пойду к себе в номер, который еще нужно забронировать. Когда и где ты хочешь встретиться утром?
Бен пожал плечами.
— Например, в ресторане за завтраком. Но, как я уже сказал Лоре, я забронировал для тебя каюту.
— Неужели? А я подумала, что ты соврал, чтобы успокоить Лору.
— Нет, я забронировал её перед тем, как встретить тебя на палубе.
— Слегка самонадеянно, тебе так не кажется? — поинтересовалась я, отчего-то испытав раздражение от его предусмотрительности.
Он опять пожал плечами и, вынув из кармана ключ, бросил его на стол.
— Вот ключ. Сама решай, хочешь — воспользуйся им, хочешь — оставь. Мне все равно.
Я не стала заострять внимание на его последних словах, потому что мне бросилась в глаза его правая рука, которая все еще лежала на столе. На костяшках пальцев виднелись свежие порезы и уродливые синяки, в том числе и на указательном пальце, на котором он носил черное кольцо.
— Что у тебя с рукой? — спросила я.
Он опустил взгляд, а потом встал, пряча руку в карман.
— Ничего, — ответил он сухо.
— Ты с кем-то подрался.
Он смерил меня уничтожающим взглядом.
— Я похож на того, кто с кем-то подрался?
Должна была признать, что кроме царапин на руке и немного на лице, иных доказательств того, что он участвовал в драке, не было. Я пожала плечами. Мне-то что за дело, чем он занимается? Я схватила ключ и раздраженно выпалила:
— Сколько стоит?
— Завтра скажу.
После всего, что Бен мне тут наговорил, я едва могла на него смотреть, так что с преогромной радостью скрылась у себя в каюте, когда мы добрались до неё, а Бен зашел в соседнюю дверь. Наконец-то меня оставили в покое.
Интерьер внутри оказался просто замечательным, стилизованным под тридцатые года двадцатого века, как и весь корабль, иллюминаторы которого выходили на освещенный фонарями ближайший берег. Я уселась на кровать и провела руками по волосам. Как бы мне хотелось спросить самого Лиама обо всем этом. Чтобы я просто могла вернуться домой, зайти к нему в кабинет, где он сидел, как обычно, за своим столом. Я бы спросила его, что случилось в Нойшванштайне, и почему он лгал мне о своих поездках. И он дал бы мне разумное объяснение. Я была уверена в этом. Может быть, он и был адреналиновым наркоманом, но уж никак не преступником. Он не был плохим человеком. Если бы я только могла его спросить — он бы сразу же все прояснил. Но я не могу. Я никогда ни о чем больше не смогу его спросить. Я больше никогда не смогу поговорить с Лиамом. И это причиняло больше боли, чем его ложь.
Лиам умер, и единственным человеком, который мог помочь найти ответы, был холодный, отчужденный Бен. Так похожий на него, и в то же время совершенно другой.
Я видела, как вежливо он вел себя с Лорой и её парнем, поэтому сделала вывод, что грубым он был только со мной — потому что я ему не нравилась, как и его родителям, как и всему его семейству, с того самого момента, как стала женой Лиама. Причина этой неприязни для меня была загадкой. Насколько я знала, за все время нашего знакомства я не сделала ничего такого, чтобы заслужить их нелюбовь. И вплоть до нашей помолвки, я прекрасно ладила со всей его семьей. Но потом некоторые его родственники, включая мать Лиама и Бена, за две недели до свадьбы придумали какие-то отговорки, почему они не смогут присутствовать на нашем празднике. Наверняка, дело в моем альбинизме... других причин не было...
Лиам только отшучивался, когда я высказывала свое мнение по этому поводу.
— Да они просто странные и все, Джез. Я даже перестал притворяться, что понимаю их. Скорее всего, они завидуют твоей красоте...
И прежде чем заснуть, я какое-то время сидела в обнимку с подушкой в мягком свете прикроватной лампы, пытаясь переварить все, что узнала сегодня, и необычайное зрелище, которое наблюдала с Беном на палубе. Как бы мне хотелось, чтобы здесь вместе со мной был Лиам, а не Бен.
Глава 8
Эдриан Холсбах
На следующее утро я проснулась от стука в дверь моей каюты. Я сползла с кровати и, шатаясь, завернувшись в простыню, подошла к двери, по другую сторону которой оказался Бен.
— Я иду завтракать, ты со мной? — спросил он.
На меня нахлынули все события вчерашнего вечера, отчего тут же захотелось залезть с головой под одеяло и остаться там навсегда.
— Да, — вздохнула я, потирая заспанные глаза. — Дай мне только минутку, я переоденусь... ой... — Я умолкла, вспомнив, что у меня нет с собой никакой одежды, именно поэтому сейчас я и была завернута в простыню. — Мне нечего надеть.
— Может, ты наденешь то платье, в котором была накануне? — спросил Бен, скосив глаза на дверцу шкафа, на которую я вчера заботливо повесила платье.
— Я не могу прийти на завтрак в длинном вечернем платье! — воскликнула я.
— Это еще почему? — с каменным выражением лица поинтересовался Бен.
— Не могу и все, — ответила я, подавляя желание закатить глаза.
Я окинула взглядом каюту. Можно подумать, я смогу надеть что-нибудь из имеющихся здесь вещей. А потом я мельком увидела себя в зеркале, и к моему лицу прилила кровь. Мои голые руки и плечи смотрелись просто ужасно. Они были такими белыми! А еще нога торчала из-под простыни. Только Лиам меня видел такой. И ни разу другой мужчина. Я практически захлопнула дверь перед носом Бена, оставив только узкую щель, в которую сказала: