Жасмин
Шрифт:
«Они познакомились, когда Лиам был в Мюнхене, занимался изучением биографии Лебединого короля...»
Это правда. Около года назад Лиам носился с идеей написать книгу о легендах и мифах, окружающих баварского короля Людовика II — так же известного, как Лебединый король, Сказочный король или Безумный король, в зависимости от того, в какую из историй о нем вы верили. Правда, проведя предварительные исследования, он отказался от этой идеи, сочтя, что у него не наберется достаточно материала для книги. Но занимался он исследованиями дома, с помощью Интернета. Пару лет назад мы ездили с Лиамом в Мюнхен на несколько дней, чтобы отдохнуть. Этот город нас настолько очаровал, что мы дали себе обещание обязательно вернуться туда когда-нибудь. Но так и не собрались с тех пор.
Я взяла телефон и набрала номер Бена, но попала на автоответчик. Поэтому я засела за компьютер в гостиной и занялась поисками Джексона Торпа. Спустя некоторое время, я нашла американский сайт, который принадлежал фотографу с таким именем. После некоторых раздумий я позвонила по телефону, указанном на сайте, но никто не ответил. Я повесила трубку. С одной стороны, я испытала разочарование, с другой — облегчение, что мне не пришлось снова с ним разговаривать.
Я предприняла последнюю попытку и позвонила Бену примерно через час. На этот раз по указанному телефону ответили сразу. Трубку взяла незнакомая мне немка.
— Ой, — произнесла я, испугавшись, что не туда попала. — Вы говорите по-английски?
— Да.
— Я ищу Бена Грейси.
— А кто его спрашивает?
Девушка по другую сторону телефонной линии была юна и говорила с очень легким акцентом.
— Это Жасмин. Жасмин Грейси.
— Подождите минуточку, пожалуйста, — откликнулась она. — Я его найду.
— Хорошо. Спасибо.
Очевидно, она говорила по беспроводному телефону, и я услышала, как она прошла в другое помещение и сказала:
— Здесь на проводе женщина по имени Жасмин — спрашивает вас.
От ответа Бена у меня вскипела кровь.
— Скажите ей, что меня нет.
Он сказал это так небрежно, словно ему было плевать, услышу я это или нет.
— Но, Бен...
— Хайди, я не хочу с ней разговаривать!
Когда немка вновь заговорила в трубку, у неё хотя бы хватило совести испытать неловкость, когда она сказала:
— Мне очень жаль, но сейчас он очень занят. Может, он вам перезвонит?
— Да. Передайте ему, пожалуйста, что это очень важно, — попросила я, стараясь не демонстрировать девушке своего раздражения. В конце концов, она была ни при чем.
Повесила я трубку с чувством разочарования. Я не могла добраться ни до Бена, ни до Джексона. Оба они находились в других странах. Делать нечего, раз он не хочет разговаривать по телефону, придется явиться перед его взором и заставить говорить. Но так как у меня не было его адреса, я еще раз позвонила его матери.
— А зачем тебе нужен его адрес? — требовательным тоном спросила она.
Я начала выдумывать какие-то ложные предлоги, почему у меня возникло желание поддерживать связь с Беном, но она резко оборвала меня.
— Слушай, Жасмин, — сказала она холодно, — терпеть не могу говорить подобное... но мне очень бы не хотелось, чтобы ты поддерживала связь с Беном. По правде говоря, лучше тебе с ним совсем не общаться.
— Почему? — удивленно спросила я. — Что-то случилось?
Наступила тишина, спустя мгновение после которой, она с едва скрываемым раздражением сказала:
— Разумеется, ты и сама должна понимать, что многое поменялось. Нам не дано вернуть прошлого. Я хочу, чтобы ты оставила Бена в покое. Он и так уже через многое прошел.
Я сжала телефон, не веря тому, что услышала. Я понимала, что рано или поздно мы с семьей Лиама отдалимся друг от друга, но мне казалось, что это произойдет постепенно. Лиам частенько говорил мне, что я выдумала, будто его семья не одобряет наш брак, и я старалась ему верить. Но, похоже, я была права. Правда, никогда не думала, что они вот так со мной поступят. Я словно получила удар поддых, и меня затопил новый приступ боли.
— Я... простите, что побеспокоила, — пробормотала я, а затем бросила трубку, прежде чем у нее появился шанс ответить.
Моя рука на телефонной трубке слегка подрагивала, и я мысленно отругала себя за то, что была такой кроткой. Нужно было что-то сказать — нельзя было вот так облегчать ей жизнь. Моя боль неожиданно трансформировалась в гнев, и я снова взяла трубку, намереваясь перезвонить и высказать все, что думаю. Если я сорвусь на ком-нибудь, то мне наверняка станет легче... Но, набирая номер, я остановилась. Конечно, мне хотелось накричать на женщину, которая оказалась такой жестокой, но... она ведь была мамой Лиама. Она потеряла одного из сыновей, так что, полагаю, я не имею права винить её за то, как она разговаривала со мной. Я ведь и сама хороша — постоянно срывалась на своих родных, в то время как они пытались помочь. Я сделала глубокий вдох и отложила телефон.
Все равно кричать на неё было бы бесполезно.
Я отвернулась от письменного стола, и взгляд мой упал на альбом со свадебными фотографиями, который я перенесла ночью на журнальный столик. Из-за событий сегодняшнего дня я совсем про него забыла.
Я подошла и опустилась на колени возле столика, а потом резким рывком, словно сдирала пластырь, открыла альбом, надеясь, что прошлой ночью было... прошлой ночью... и что все теперь в норме.
Но, увы, все фотографии были точно такими же, как и вчера. Я пролистала весь альбом. Над ними явно «поколдовали». Кто-то их изменил, все испортил.
При свете дня я уже спокойнее отнеслась к ним, понимая, что это чья-то злая шутка. И тут я подумала о Джексоне. Наверняка он был профессиональным фотографом, и это его рук дело. Это единственное возможное объяснение. По какой-то странной причине он решил испортить все фотографии. Наверное, он взломал замок или ключ нашел, и проник в дом, когда я отправилась в магазин за продуктами, нашел альбом, забрал и потом привез его обратно. Конечно, это было не просто, потому что я почти не покидала дом, но тогда становилось ясно, откуда у меня было это чувство, будто за мной следили. Наверняка это был Джексон. Скорее всего, это именно он был тем самым человеком под дождем.