Жажда искушения
Шрифт:
Его волнение достигло такого накала, что он готов был задушить Энн в этот момент. Что заставило ее отправиться сюда, не сказав ни слова полиции?
То, что они не хотели слушать ничего о невиновности Джона Марсела?
Я и сейчас не уверен в ней! Полуправда, странные совпадения, вот все, чем мы располагаем, подумал Марк.
Но ей не следовало ездить сюда. Он должен ее найти. И привезти обратно. Он хочет задушить ее…
Обнять ее снова.
Берег был уже перед ним.
Надо бы выключить мотор, в лопасти могут попасть корни. Но он ждал до последнего момента
Грегори думал, конечно, что сумеет защитить ее. Наверное, считал, что здесь, в топях, он в безопасности, он ведь так хорошо их знает.
Именно так решил Марк и быстро зашагал по илистой дорожке, просвечивающей сквозь воду. Дом Мамы Лили Маэ был впереди.
Грегори и Синди сидели у самой воды. Солнце начало опускаться за горизонт. Собиравшиеся в небе тучи, казалось, придавливали его.
— Странно, правда? — сказала Синди. — Такое впечатление, что Мама Лили Маэ хочет сказать ей что-то, чего мы не должны знать.
— Может, Мама Лили Маэ считает, что каждый должен знать только то, что ему положено, — предположил Грегори. Он обнял Синди за плечи. — Не беспокойся. Она с тобой тоже поговорит. И скажет тебе то, что нужно знать тебе.
— Надеюсь, — пробормотала Синди.
— Правильно надеешься, — твердо сказал Грегори. Он посмотрел, как она встает, потягивается, потом перевел взгляд на воду и бросил камешек.
— С ума здесь можно сойти, — пожаловалась Синди.
Он бросил еще один камешек. «Синди, тогда тебе не нужно было ехать со мной, я ведь не обещал тебе здесь развлечений», — подумал он.
— Признаю, я слишком нетерпелива. Ты же меня знаешь. Я люблю действовать, двигаться.
— Тогда представь себе, что ты танцуешь для вон той рыбки.
— Грегори.
— Синди, она пробудет там не так уж долго.
— Я немного подвигаюсь, чтобы размять ноги. Чуть-чуть пройдусь.
— Не надо, Синди. Останься здесь.
Через несколько секунд он вдруг осознал, что она ему не ответила. Он обернулся. Ее не было, словно она исчезла в кустах. Или в серой, накатывающей волне тумана, предвещавшего грозу и темень.
— Дьявол бы их всех побрал! — выругался Грегори, вставая. — Синди, черт тебя возьми, вернись сейчас же!
Но она не отвечала.
— Синди, вот паршивка! — пробормотал он себе под нос. — Синди!
И опять никакого ответа.
Проклиная все на свете, он пошел искать ее.
Человек вошел в круг света. Черты его лица проявились. На какой-то момент из-за игры теней ей показалось, что лицо закрывала маска, олицетворяющая зло.
Тени улеглись.
Никакой маски не было. Напротив, перед ней стоял, в сущности, очень красивый мужчина.
И все же…
Что-то недоброжелательное было в его лице, какая-то зловещая аура исходила от него. Энн пожурила себя за глупость.
Она знала, кто это.
Его
Даже здесь, среди болот, он был изысканно одет: светло-серый костюм из легкой льняной ткани, темная шелковая рубашка. Теперь он смотрел в упор на Маму Лили Маэ, она — на него.
Потом его глаза, сверкавшие в тусклом свете, как кристаллы, сосредоточились на Энн.
— Миссис Марсел, я Жак Морэ, — любезно сказал он и, подойдя, протянул руку.
Она приняла ее, но ей тут же захотелось немедленно вырвать свою ладонь. Он был слишком красив с этой своей неискренней улыбочкой. Скользкой, подумала Энн. И взгляд у него был такой же скользкий, как улыбка, — эдакий красавец с обложки журнала. Улыбка казалась заученной, видно, он слишком часто пускал в ход свое обаяние.
— Я так много слышал о вас от разных людей. Очень приятно с вами познакомиться.
— Никакого сюрприза — Жак знал, что вы приедете, — сказала Мама Лили Маэ.
— Мама Лили Маэ, что примечательно, доводится мне прапрапратетушкой, как и Джине.
— Весьма примечательно, — согласилась Энн. Действительно. Как в арабской страшной сказке, когда оказывается, что героиня превратилась в женщину из кобры.
— Сегодня у Мамы Лили Маэ был трудный день. Очень длинный. С этими похоронами. Она, конечно, не хочет показаться негостеприимной, но вы должны понять, как ей было тяжело выдержать…
— Да, конечно, — ответила Энн.
— Я выдержала немало за столько лет, знаешь ли, — сказала Мама Лили Маэ. Голос ее звучал резко. Похоже, она, как и Энн, еще не оправилась от внезапного появления этого человека.
— Вам следует уйти, миссис Марсел, — невыразительно сказал Жак Морэ.
— Жак! — перебила его Мама Лили Маэ. — Это мой дом…
Казалось, Жак Морэ ее не слышал и продолжал:
— Вы чудесная женщина, миссис Марсел. Маленькая, изящная. У вас такая прелестная шейка. Сейчас опасное время. Вам не следует здесь находиться.
— Она моя гостья, — возразила Мама Лили Маэ.
— Мама Лили Маэ, вы устали, измучены! — настаивал Жак.
— Я чувствую себя прекрасно!
Стараясь не выдать своего испуга, Энн посмотрела на нее. Старая женщина действительно выглядела усталой и измученной. Энн вспомнила, сколько ей лет.
Мама Лили Маэ уже сказала ей все, что могла.
И ей очень не нравился Жак Морэ.
Захотелось снова оказаться в надежной компании Синди и Грегори. Ей просто нестерпимо захотелось быстро умчаться от этого человека.
Она надеялась, что, когда будет проходить мимо, он не прикоснется к ней, не остановит.
— Что ж, — сказала она с преувеличенной храбростью и решимостью, — Мама Лили Маэ, вы чудо, я с нетерпением буду ждать возможности нарисовать ваш портрет. Мне, наверное, действительно пора, — она подошла к Маме Лили Маэ, — даже несмотря на то, что я действительно ваша гостья. — Она тепло обняла старую женщину, испытывая неприятное чувство лишь оттого, что на этот момент пришлось повернуться к Жаку Морэ спиной еще раз.