Жажда любви
Шрифт:
И снежным цветом липа расцвела?
О вы, кто краше всех цветов на свете!
Зачем, уйдя, оставили вы мне
Цвет вишни белый, точно снег в букете,
И песнь дрозда в зеленой вышине?
Фрэнсис Ионг
Шарль Кэртон смотрел на Сару в начале своего знакомства с ней, как на маленького одинокого ребенка, который был совсем не у места в небольшом доме в Керцон-стрит, где спертый воздух был
Когда миновал этот период, в течение которого Сара производила на него впечатление славного, интересного ребенка, он вдруг открыл, что она вовсе не была такой уж маленькой девочкой, и решил помочь ей вырасти. Он был таким искусным учителем, что Сара выучила его уроки гораздо скорее, чем он этого желал.
Он понял, что она его обожает, и сначала был тронут ее робким поклонением, а затем пленился им, как светский человек и знаток женщин.
Вспышки привязанности сорокалетнего мужчины к семнадцатилетней девушке, частью выраженные, частью же скрываемые им, пришли к неизбежному концу, поскольку это касалось его, так как он не желал и не имел намерения жениться.
Шарль Кэртон был опытным инструктором в любви, даже еще раньше, чем увидел Сару, но он был ее первым партнером в мистическом любовном танце. Он колебался сначала, приглашать ли ее на этот танец, как не был уверен, что их пары будут согласованы, а он ненавидел неловкость потому, что это испортило бы ему удовольствие. Но когда он убедился, что Сара обладает чувством ритма и что как ученица она может быть блестящей, то он употребил все свое искусство, чтобы научить ее этому танцу.
Он имел огромный успех, больше чем даже мог предполагать, и даже несколько смутился этим.
Над ним стали подсмеиваться и дразнить в клубах, и он невольно чувствовал себя старым и смешным. Тогда он решил покончить с этим, избегать посещений маленького домика в Керцон-стрит, и посылал Саре подарки вместо писем, оптимистически уверяя себя, что она, наверное, поймет.
Но поведение Сары должно было разрушить все его оптимистические надежды. Она упорно цеплялась за прежнее и отказывалась приспособляться к новым условиям. Тогда Шарль просто стал отдаляться от нее и избегал ее так упорно, что в конце концов она сама пошла на поиски за ним.
Его в самом деле не было дома, когда она однажды пришла к нему. Она осталась ждать его, и когда он пришел с несколькими друзьями, то застал ее у себя. Он открыл дверь своим ключом, и слуга не слыхал его.
Сара увидала только Шарля; света не было в комнате, и она была освещена огнем камина. Она встала, когда Шарль вошел, и сказала ему:
— Я не могла больше оставаться в разлуке с вами. Я так жаждала видеть вас.
Разумеется, дело это замяли, никто не знал этого и тем не менее все говорили об этом, и большинство заявляло, что ничего другого нельзя было ожидать от девушки, в жилах которой текла кровь Лэнсдаля; «какова мать, такова и дочь!» — прибавляли все.
Леди Диана пришла в ярость; она возмущалась лично, а также и с финансовой, общественной и нравственной точки зрения, находя, что Сара разрушила все свои шансы в будущем, обесценила себя и навлекла неприятную и совершенно ненужную критику и осуждение на красивую голову своей матери. Жизнь Сары превратилась после этого в сплошное мучение. Леди Диана не щадила ее, осыпала упреками и с пренебрежением относилась к ней, продолжая идти своей дорогой.
Коти появился спустя год, или около того, после этого эпизода. Он пришел как гость к леди Диане, которая любила его отца и ненавидела его мать и всегда прекрасно была осведомлена о размерах его состояния. Но ей и в голову не приходило, что он может думать о женитьбе на Саре. Она рассказала ему всю историю с Картоном, в то время как Коти сидел в ее будуаре, где для нее служили фоном цветы и мягкое освещение, а для него было приготовлено виски с содой.
Коти увидел Сару за обедом и приглядывался к ней с большим вниманием.
Ему понравилась ее стройная, высокая фигура и смелый взгляд, который заставлял ее, как он думал, так резко относиться к нему. Она напоминала ему, некоторым образом, породистую лошадь с превосходными задатками, но испорченную дурным обращением в конюшне. Коти рассматривал людей и события с точки зрения любителя лошадей и поэтому редко судил о них невеликодушно.
Он не имел намерения жениться с тех пор, как женщина, которую он обожал, бросила его, но ему неприятно было видеть, что такое породистое существо погибает от дурного обращения, и поэтому он сделал предложение Саре. Он жалел ее, и она нравилась ему. В нем было много доброты и много человеческих чувств. Кэртона он встречал часто, но относился к нему безразлично, вернее — просто презирал его.
Кэртон, со своей стороны, не обладал достаточным великодушием и поэтому не мог оценить доброты Коти. Он бы хотел его унизить, но этого он не мог сделать в данном случае и поэтому молчал, когда при нем упоминалось имя Коти. Он постоянно испытывал какое-то грызущее чувство раздражения, потому что Коти собирался взять то, что Кэртон мог бы иметь, и хотя он никогда не стремился владеть этим, но все же не желал, чтобы это сделалось достоянием другого.
Если бы Сара выходила замуж за бедного человека, то Кэртон постарался бы даже помочь такому браку в некотором отношении и написал бы Саре очень милое письмо, которое ему доставило бы удовольствие, а ей было бы приятно прочесть. Но при данных обстоятельствах подарки Коти затмили бы все, что он мог бы поднести ей ко дню свадьбы, а она сама, в качестве жены Коти, могла уже покупать себе все, что ей захочется. Таким образом Сара, как жена Коти, приобретала особенную цену в глазах других мужчин, и это в особенности было неприятно Кэртону.
Сара бесспорно была красива, а после своего брака заняла соответствующее положение в обществе.
Кэртон не очень огорчился, когда узнал о болезни Коти, и теперь, войдя в его дом и увидев красивую, необыкновенно изящную обстановку комнаты, куда его проводил слуга, он снова испытал прежнее чувство досады против Коти.
Сара спокойно встретила его и сказала улыбаясь:
— Здравствуйте, Шарль.
В первый момент Шарль не мог выговорить ни слова, в душе проклиная собственное смущение, а потом заговорил о погоде.
Он имел в виду спросить ее о состоянии ее мужа и выразить ей сочувствие, которое, по его мнению, должно было произвести впечатление на ее чувствительную душу. Но лицом к лицу с Сарой, оказавшейся такой спокойной, самоуверенной светской женщиной, он совершенно растерялся и не мог произнести подготовленных им фраз.
Когда Сара нагнула голову над маленьким серебряным чайником, он вперил в нее жадный взор. Черт возьми, она была прелестна! А ведь она любила его когда-то! — думал Шарль.
Вдруг он сказал с оттенком лукавой нежности: