Жажда мести (Они называют меня наемником - 11)

Эхерн Джерри

– Да. Ее зовут Ева Чапман.

– В горячке вы шептали и другое имя - Бесс. С этой вы, похоже, в бессознательном состоянии занимались любовью.

– Ну и как у меня это получалось?
– глупо улыбнулся капитан, не придумав ничего умнее.

– Я выстирала вашу повязку. Расскажете мне, если можно, как вы потеряли глаз?

Хэнк кивнул, внезапно почувствовав усталость, и прислонился к стенке каюты.

– Позже, - закашлялся он сигаретным дымом.
– Позже.

– Ничего страшного, заражения у вас не должно быть, - он почувствовал на

лбу ее прохладную ладонь, - это просто небольшая температура. Вам надо выпить чего-нибудь согревающего. Только постарайтесь держать себя в руках.

– А если я не сумею удержать себя в руках, - засмеялся Фрост, - вы столкнете меня за борт?

– Нет, не столкну, - улыбнулась Констанца. Она сбежала в каюту и через несколько секунд появилась на палубе с бутылкой рома "Майерс" и двумя рюмочками.

– У меня есть друг, который пьет только этот ром, - сказал Фрост, взяв рюмку и подставляя ее под бутылку.

– У него хороший вкус.

– Нет, у Майка О'Хары вообще нет никакого вкуса. Он бы даже оскорбился, если бы кто-то сказал, что у него хороший вкус.

– Этот Майк, он ваш хороший друг?

Капитан немного подумал и кивнул:

– Да. Может, даже слишком хороший.

– И что же одноглазый человек по имени Хэнк Фрост, судя по всему, явно не моряк, делал в шлюпке посреди Средиземного моря?

– Ждал, пока его спасет прекрасная незнакомка, - ответил Хэнк, чувствуя, как животворный ром теплым ручейком проходит по горлу и вливается в желудок. В голове приятно зашумело.

– Ну и как, стоило ждать?
– улыбнулась девушка.

– Конечно, спасительница ты моя, - кивнул он.

Глава десятая

Фрост посмотрел на часы: одиннадцать, в каюте темно. Неужели он отключился после двух рюмок рома? Фрост помнил, как Констанца смеялась, раздевая его и укладывая в постель. Джинсы она оставила на нем, а рубашку сняла.

Он встал, потряс головой, отгоняя остатки боли, и нашел рубашку, которая висела на ручке шкафа. Натянув ее через голову, он выбрался из каюты. Грудь еще болела, но не так сильно, как раньше.

Над палубой царила темная ночь. Луну скрывали плотные облака, и только вдали, над горизонтом, небо было ясное и переливалось бриллиантовыми звездочками. Констанцы нигде не было видно. Придерживаясь за поручень, Хэнк поплелся на нос и за рулевой рубкой едва не перевалился через нее. Девушка сидела у мачты и курила.

– У меня все не выходит из головы...
– задумчиво проговорила она и подняла на него глаза.

– Что?

– Как ты пытался затащить меня в койку. Ты что, не помнишь?

Капитан сделал вид, что вспомнил.
– А как же. Конечно, помню.

– В общем, я решилась.

– На что решилась?

– Ну, на это самое. На койку.

– Как-то ты об этом интересно говоришь, - засмеялся Фрост.

– Когда я была маленькой, - Констанца отвернулась и стала смотреть на море, - убили моих родителей, мы с братом чудом остались живы, хотели прикончить и нас. И я помню, что папа всегда собирался всей нашей дружной семьей поехать куда-то в отпуск,

чтобы отдохнуть вместе, я уже точно не помню, куда. Но он так и не успел это сделать, и мы больше никуда не поедем вместе. Я постоянно об этом думаю. Ты понимаешь, что я имею в виду?

Она посмотрела на Хэнка. Он кивнул, опустился рядом с ней на палубу и привлек девушку к себе. Ее волосы были распущены по обнаженным плечам, и Фрост обратил внимание, что на ней лишь коротенькие шорты, а грудь прикрыта только ниспадающими густыми прядями. В лицо ей дул слабенький бриз, и капитан был совсем не против, если бы тот усилился и отбросил волосы Констанцы назад.

Она заметила его взгляд и опустила глаза.

– Я привыкла к одиночеству на яхте, когда некого стесняться.

– Поэтому ты и винтовку здесь держишь?

– Да.

– Интересная ты девушка. А откуда ты, кто твои родственники?

– Тебе обязательно надо знать?

– Нет, конечно. Не обязательно, - усмехнулся Фрост и взглянул на ее босые ноги.

– Ответь мне на один вопрос. Когда ты опьянел, то проболтался, что любишь Бесс. Это значит, что ты хранишь ей верность?

– Да, храню, по-своему, - улыбнулся Хэнк.
– А ты прямо говоришь словами из песни.

– Может быть. Песни мне нравятся. Но ты мне нравишься тоже, и я не хочу ждать отпуска. Он может никогда не наступить.

– Конечно, девочка моя, - прошептал Фрост, прижал ее к себе и ощутил на своей груди прикосновение нежных сосков.
– Пойдем вниз, в каюту.

– А разве здесь нельзя? Можно подстелить твою рубашку.

– Конечно, можно. Рубашка все равно не моя, - засмеялся он, чувствуя, как ее губы ищут его.

– Хэнк Фрост, - прошептала Констанца.

Капитан промолчал...

Фрост открыл глаз и взглянул на легкие серебристые облачка в восточной части неба, где занимался рассвет. Констанца уже не спала. Она лежала, свернувшись калачиком, положив голову ему на локоть.

– Посмотри, какая красота, - услышал он ее шепот.

– Я помню одну строчку Шекспира из "Юлия Цезаря", - приподнялся капитан, - "...Серебристые одежды облаков, предвестники наступающего дня..."

– Так ты еще и поэт, - улыбнулась девушка. Хэнк приложил палец к ее губам.

– В моей работе трудно быть поэтом.

– Ты занят такой героической работой?

– Лучше бы мир не нуждался в таких героях, как я.

Он быстро наклонился и поцеловал ее полураскрытые губы. Девушка обвила руками его шею, прижалась к нему, и Фрост почувствовал ее соленый вкус...

Глава одиннадцатая

Хэнк и Констанца стояли у яхты на причале. Перед ними раскинулась каменистая, выжженная солнцем земля - Сицилия. К бухте спускалась по горной дороге машина. Фрост держал девушку за руку и чувствовал, как ее пульс все больше и больше учащается. Когда машина подъехала поближе, он наконец-то понял, кто были родственники Констанцы, - к ним направлялся огромный черный "роллс-ройс" с откидным верхом. В нем сидели два человека, оба смуглые, одетые в рабочие комбинезоны.