Жажда опасности
Шрифт:
Закончив разговор, он слезает с кровати и садится на пол. Он вытягивает свои длинные ноги перед собой, и это выглядит так удобно, что я решаю присоединиться к нему.
Его взгляд устремлен на меня, когда я встаю со стула и сажусь возле стены, чтобы прислониться к ней спиной, оставляя между нами достаточно места, чтобы поместились два человека.
— Так ты любишь бургеры и картошку фри? — спрашивает он, его тон неожиданно игривый.
— Вообще-то я люблю пиццу, но вчера на ужин у меня была именно она.
Он
— Что ты любишь есть? — спрашиваю я, чтобы поддержать разговор.
— Все, что угодно, кроме... — он делает паузу на мгновение, а затем, прочистив горло, говорит: — Я не фанат брокколи.
— Я тоже ее не очень люблю.
— У нас есть что-то общее.
Я удивляюсь, когда через несколько минут дверь открывается, и сотрудник передает мой заказ моему загадочному мужчине.
— Что-нибудь еще, сэр? — спрашивает тот.
— Бутылку воды.
Как только сотрудник уходит, я спрашиваю: — Ты здесь менеджер?
Мой таинственный мужчина кивает, открывая бумажный пакет, чтобы достать мою еду.
Когда он передает мне бургер и картофель фри, я спрашиваю: — А кетчуп есть?
Он протягивает мне два пакета, и наши пальцы соприкасаются. Мгновенно мое сердцебиение учащается, и я быстро отстраняюсь. Пытаясь скрыть от него свою реакцию, я брызгаю кетчупом на картошку фри.
Глава 9
Франко
Не буду врать, я никогда не делал ничего даже близко похожего на это.
Посиделки на полу с моей помощницей - последнее, что я ожидал сделать сегодня вечером.
Но это странно радует.
Когда я разговариваю с мисс Блейкли, я сохраняю мягкий тон и не обращаюсь с ней так, как в офисе, потому что не хочу, чтобы она убежала в горы.
Передавая ей бургер и картофель фри, наши пальцы соприкасаются, но она быстро отдергивает их. Черты ее лица напрягаются, и пока она макает картошку в кетчуп, я наблюдаю, как она глубоко вдыхает воздух.
Разве мы не касались друг друга раньше?
Я роюсь в памяти и понимаю, что между нами всегда оставалась пара дюймов, и мне становится интересно, что с ней случилось.
Я могу сделать несколько предположений, но все они вызывают у меня злость при одной только мысли о них.
Она могла раздражать меня первые две недели работы со мной, но с тех пор, как она взяла себя в руки, это было, смею сказать, приятно.
Желая отделить время, которое мы проводим вместе здесь, в Paradiso, от времени, когда мы на работе, я спрашиваю: — Могу я называть тебя Самантой?
Смяв бургер, она улыбается мне. — Конечно.
Что она делает?
Увидев, что я смотрю на нее, она объясняет: — Он слишком большой, чтобы
Почему я нахожу это милым?
Дверь открывается, и входит Брайан с бутылкой воды. Он ставит ее рядом со мной, а затем снова выходит из комнаты.
Схватив бутылку, я ставлю ее между мной и Самантой и продолжаю наблюдать за тем, как она ест свою еду.
Зная, что в будущем мы можем провести много времени вместе, и не желая делать что-то, что может ее расстроить, я говорю: — Мы должны поговорить о правилах, пока ты ешь.
— Каких правилах?
— О твоих. Чего ты ждешь от наших встреч?
Она проглатывает кусочек, который только что съела, а затем отвечает: — Я хочу, чтобы мне было удобно проводить с тобой время. Если все пройдет хорошо, то я бы хотела попробовать держаться за руки. — Ее плечи опускаются, и она кладет изуродованный бургер в коробку. — Я знаю, это звучит странно.
Мой тон по-прежнему мягкий и нежный: — Вовсе нет. Я предполагаю, что с тобой что-то случилось, и ты пытаешься исцелиться от этого.
Она кивает, доставая бутылку воды, и только сделав глоток, признается: — Я пробовала ходить на терапию, но мне это не помогло.
Гнев закипает в моей груди, когда я получаю подтверждение того, что кто-то причинил ей такую чертовски сильную боль, что она не может остаться наедине с мужчиной.
Должно быть, ей было трудно прийти в мой офис.
Она ковыряется в булочке, отламывая маленькие кусочки, а затем дарит мне улыбку, которая не доходит до ее глаз. — Я думаю, что если я смогу спать рядом с мужчиной, то, возможно, смогу снова встречаться. Вот что я надеюсь получить от этих встреч.
— Только не слишком усердствуй.
Она кивает, глядя на еду на своих коленях. — Не буду. — Она снова поднимает голову и смотрит на меня. — Спасибо, что сделал это.
— Не за что.
Она жестом показывает на меня, а потом спрашивает: — Что это за страшные балаклавы? Я понимаю, что это для защиты личности, но неужели клуб не мог выбрать что-то другое?
— Ты думаешь, они страшные? — Из моей груди вырывается смех.
Я не хочу знать, как она отреагирует, если узнает, что я один из глав Коза Ностры. Женщина наверняка умрет от шока.
Она хлюпает носом, что кажется мне милым. — Это череп. Он не вызывает теплых и пушистых чувств.
— Он соответствует табуированному характеру клуба, — объясняю я.
Она берет жареную картошку и откусывает от нее. Закончив, она вытирает пальцы о салфетку и спрашивает: — Если мы собираемся проводить время вместе, как мне тебя называть? — Она хмурится. — Сейчас у меня есть варианты «человек-загадка» и «человек в маске». Оба звучат глупо. Есть предложения?
Черт. Она права.