Жажда. Трилогия
Шрифт:
— Он был здесь меньше двух часов назад, — шепчу я Рею.
— Он где–то поблизости?
— Нет. Но может появиться очень быстро. Он по крайней мере вдвое быстрее меня. Я собираюсь поговорить с этой женщиной наедине. Я хочу, чтобы ты припарковался дальше по улице, так, чтобы тебя не было видно. Если ты увидишь, что кто–то подходит к дому, не пытайся меня предупредить. Уезжай. Я узнаю, что он идет. Я им займусь. Ты понял?
Рей развеселился:
— Я что, в армии? Я должен выполнять твои приказы?
Я беру его за руку:
— Это серьезно, Рей. В такой ситуации ты не можешь мне помочь. Можешь только навредить. — Я отпускаю его и кладу в карман пальто маленький револьвер. — Мне надо лишь всадить ему в мозги пару пуль, и он больше не сможет делать новых вампиров. Потом мы займемся остальными. С ними все будет просто — как съесть кусок пирожного.
— Тебе нравится пирожное, Сита?
Это вызывает у меня улыбку:
— Конечно. Особенно с мороженым.
— Ты мне не говорила, когда у тебя день рождения. Ты знаешь когда?
— Да. — Я тянусь и целую его. — Это день, когда я встретила тебя. В тот день я заново родилась.
Он отвечает мне поцелуем и берет за руку, когда я начинаю выходить из машины.
— Ты знаешь, я тебя не виню.
Я киваю, хотя не вполне ему верю:
— Я знаю.
Женщина выходит сразу же, как только я постучала, и теперь стоит за рваной сеткой второй двери. У нее седые волосы и неухоженное лицо. Ее руки отмечены признаками подагры, а пальцы хватают воздух как лапы голодной крысы. У нее пустые серые глаза, которые выглядят так, словно десятки лет смотрели черно–белый телевизор. Они почти ничего не выражают за исключением разве что циничного презрения. Ее халат весь перепачкан едой и пятнами крови. Некоторые из этих пятен еще свежие. У нее на шее еще не зажившие ранки.
Ее сын пьет ее кровь.
Я быстро улыбаюсь:
— Здравствуйте. Миссис Фендер? Я — Кэти Гибсон, подруга вашего сына. Он дома?
Моя красота и хорошие манеры обескураживают ее. Я содрогаюсь при мысли о том, каких женщин Эдди обычно приводит домой к маме.
— Нет. Он работает в ночную смену и будет поздно. — Она делает паузу и критически оглядывает меня. — Как, вы сказали, вас зовут?
— Кэти. — У меня нежный, мягкий и до странного убедительный голос. — Я не планировала заходить так поздно. Надеюсь, я вас не побеспокоила?
Она пожимает плечами:
— Я смотрела телевизор. Почему Эдди никогда раньше вас не упоминал?
Я смотрю на нее:
— Мы познакомились всего несколько дней назад. Нас познакомил мой брат. — Я добавляю: — Он работает вместе с Эдди.
— В клинике?
Женщина пытается подловить меня. Я хмурюсь:
— Эдди не работает в клинике.
Женщина слегка расслабляется:
— На складе?
— Да, на складе.
Моя улыбка становится шире. Мой взгляд глубже; проникает в нее. Эта женщина психически не устойчива. У нее есть тайные извращения. Она не дрожит под моим взглядом. Она любит молодых девушек, даже маленьких девочек, насколько мне известно. Интересно, как насчет мистера Фендера. Я спрашиваю:
— Можно мне войти?
— Простите?
— Мне нужно позвонить. Можно, я позвоню с вашего телефона? — Я добавляю: — Не бойтесь, я не кусаюсь.
Я попала в точку. Она любит, когда ее кусают. Сын пьет ее кровь с ее согласия. Даже я, бессмертное чудовище, никогда не доходила до инцестных отношений. Конечно, мы не говорим об инцесте в буквальном смысле слова. Но нормальным людям здесь не место. Она открывает сетчатую дверь.
— Конечно, — говорит она. — Пожалуйста, входите. Кому вы хотите звонить?
— Брату.
— О.
Я вхожу внутрь, обоняние напряжено. Эдди недавно спал в этом доме. Она, должно быть, позволяет ему спать днями, не спрашивая насчет непереносимости солнца. Я надеюсь, что моя терпимость к солнцу станет козырем в игре против этого создания. Даже Якша, во много раз более сильный, чем я, с гораздо большим трудом переносил солнце. Я молю про себя, чтобы Эдди не мог в дневные часы выходить из дома без защитного экрана силой не меньше ста единиц, как это делает Рей.
Хотя мои органы чувств изучают обстановку внутри дома, мои уши «остаются» снаружи. Я больше не могу позволить захватить себя врасплох, как уже бывало. Миссис Фендер ведет меня к телефону около своей качалки. Ее чтиво частично накрыто грязным кухонным полотенцем — это старый выпуск «Мэд Мэгэзин». Вообще–то «Мэд Мэгэзин» мне нравится.
Я набираю несуществующий номер и говорю ни с кем. Я в доме Эдди. Его здесь нет. Я на несколько минут опоздаю. До свидания. Положив трубку, я снова пристально смотрю на женщину.
— Эдди сегодня вечером сюда звонил? — спрашиваю я.
— Нет. С чего бы ему звонить? Он ушел всего пару часов назад.
Я делаю шаг к ней:
— И никто не звонил?
— Нет.
— Она лжет. Звонили из ФБР, возможно, сам Джоэл. Но ни Джоэла, ни кого бы то ни было еще — за исключением самого Эдди — в доме в последнее время не было. Я бы учуяла их запах. Рано или поздно власти захватят этот дом. Ничего особенного при этом может и не произойти. Эдди нелегко заманить в ловушку, и он уж точно не встречается со своим войском в этом доме. Ключевое место — это склад. Мне нужен адрес. Я делаю еще один шаг вперед, заставляя женщину сдвинуться в простенок, отделяющий убогую гостиную от замусоренной кухни. Мои глаза захватывают ее, это все, что она видит. Времени на тонкую обработку нет. В ее груди нарастает и страх, и благоговение. У нее злая, но слабая воля. Я останавливаюсь всего в полуметре от нее.
— Я сейчас собираюсь навестить Эдди, — мягко говорю я. — Скажите, как отсюда проще всего добраться до склада.
Она говорит безучастно:
— По бульвару Хоторп на восток к Вашингтон. Потом направо по Уинстон. — Она моргает и кашляет. — Это там.
Я придвигаю свое лицо к ее лицу. Она вдыхает мое дыхание, мой одуряющий запах.
— Ты не запомнишь, что я здесь была. Нет никакой Кэти Гибсон. Нет никакой красивой блондинки. Никто не приезжал. Даже из ФБР не звонили. Но если они позвонят, скажешь им, что давно ничего не слышала о своем сыне. — Я кладу ладонь на лоб женщине и шепчу ей на ухо: — Ты меня поняла?