Жажду утоли огнем
Шрифт:
Глава вторая
Знала бы я, что буквально через пять минут сама окажусь на месте своего знакомого майора Нестерова, над которым только что иронизировала, и буду думать о нем уже как о коллеге…
Принять участие в разборе завала мне так и не удалось. Народа там было много, и народа – очень грамотного и опытного в такого рода делах… Но это меня не остановило бы, я все равно полезла бы в первые ряды и в самые узкие щели, такой уж характер… Чужую беду я воспринимаю как свою собственную. Наверное, поэтому и в спасатели попала…
Возможность поработать в завале мне не дало неожиданное появление Григория Абрамовича, которого, честно говоря, мы не ждали раньше чем дня через три. Но он тем не менее стоял во дворе роддома и что-то резко выговаривал Кавээну, который разводил руками и явно оправдывался. Я поспешила узнать, что случилось…
Еще не дойдя нескольких шагов до нашего командира, я почувствовала, что зол он чрезвычайно… И на Кавээна накинулся, наверное, просто потому, что тот под руку попался… Что-то мне подсказывало, что наверняка сейчас и мне достанется…
– Ну что, экстремальный психолог второго разряда, дня не проходит, чтобы вы в какие-то контакты с ФСБ не вступили?..
Уже по первому столь ехидному вопросу Григория Абрамовича мне стало абсолютно ясно – так и есть, пришла моя очередь.
– Григорий Абрамович… – начала я недоумевающим тоном, но продолжить мне он не дал.
Если уж Грэг тебя перебивает, да еще не называет ни по фамилии, ни по имени, да еще на «вы» к тебе обращается, значит, он не просто зол, а зол просто-таки чрезвычайно… Интересное дело… Что бы это могло его так здорово разозлить?..
– Обращайтесь по форме, – раздраженно оборвал меня Григорий Абрамович, – мы с вами не на посиделках в сельском в клубе, в конце концов, или, как это сейчас называется… не на дискотеке!
Он даже покраснел весь и все протирал платочком вспотевшую лысину…
– Товарищ подполковник…
Но он снова меня перебил.
– Товарищи в советской России остались, а такой страны больше не существует…
– Господин подполковник… – начала я и невольно улыбнулась.
Какой из него господин! Ну не вяжется это слово с Григорием Абрамовичем и все тут! Он больше на школьного учителя истории похож, причем истории именно той страны, которой, как он только что сказал, не существует, – советской истории…
– Что вы смеетесь надо мной, Николаева? – возмутился Григорий Абрамович. – Это возмутительное неуставное отношение к своему командиру! Распоясались тут, стоило мне только уехать ненадолго. У нас в группе безобразное отношение к дисциплине!
«Зря вы так, Григорий Абрамович, – подумала я. – Я ведь и обидеться могу, в конце концов! Мало ли за что вы там от своего начальства нагоняй получили, а мы-то с ребятами тут при чем?»
– Советской России, и правда, больше не существует, – сказала я. – Но люди, которые в ней выросли, остались. И она из них иногда лезет наружу, как язвы у больного проказой…
Я смотрела Грэгу прямо в глаза, и он смутился… Он, наверное, все же сумел увидеть себя со стороны, чего я и добивалась своей фразой. Я знаю, что Грэг – хороший командир и просто так, ради собственного удовольствия, никогда не станет выплескивать на своих друзей собственное раздражение. Я искренне считаю и его, и Кавээна с Игорьком своими друзьями… В конце концов, мы спасатели, а не армия и не ФСБ, и это очень многое значит. Я не умею служить, то есть формально подчиняться уставу и выполнять свои обязанности, я умею, хочу и могу работать, помогать, спасать. Поэтому я сейчас здесь, поэтому я – спасатель. И я не понимаю, в чем меня сейчас упрекают…
Григорий Абрамович, как мне показалось, прекрасно все понял, что я подумала, но в слух не произнесла. Он аккуратно свернул свой платочек, сунул его в задний карман комбинезона, и, жестом позвав нас за собой, направился к нашей машине.
«А почему, собственно, он в комбинезоне? – задала я себе вопрос и тут же на него ответила: – Значит, он успел заехать в управление. Нас там, естественно, не застал. Переоделся… И что же могло там-то случиться, что его так разозлило?..»
– Григорий Абрамович, а разве что-нибудь случилось? – спросила я, сделав наивное выражение лица. – Мы же выполняем свои прямые обязанности…
– Нет, Оленька, не выполняете, – ответил Грэг, уже взяв себя в руки и разговаривая своим обычным спокойным и убедительным тоном. – Кроме ЧП есть еще и повседневная текущая работа, которую тоже кому-то нужно делать… Это для вас она повседневная и, может быть, даже скучная, может быть, даже смешная, несерьезная по сравнению с взрывами, катастрофами, врезавшимися в мосты теплоходами и слетевшими в реку поездами. Для человека, который попал в безвыходную, по его мнению, ситуацию, – это трагедия. И помочь ему, показать, что выход есть и достаточно сделать шаг в нужную сторону, чтобы спастись…
Он замолчал, и я подумала:
«Это все правильно, но – это мы и сами прекрасно знаем. Зачем об этом сейчас говорить?.. Это же прописные истины…»
Григорий Абрамович выдержал многозначительную паузу и продолжил:
– Я и в самом деле был не прав, когда позволил себе упрекать вас в том, чего вы скорее всего не совершали… Вы тут, конечно, ни при чем, наши, я имею в виду МЧС, отношения с ФСБ сложились без вашего участия. Отношения эти мне, например, очень не нравятся, но мнение мое имеет, к сожалению, слишком малый вес для людей, принимающих кардинальные решения…
Видя недоумение, отчетливо отразившееся на наших лицах, Григорий Абрамович поспешил продолжить, уводя нас от странной темы его взаимоотношений с высшим руководством нашего министерства.
– Объясню сразу и раскрою карты, потому что все козыри – не мои, я предпочел бы в эту игру вообще не играть… Наше руководство всерьез собирается создавать из наших спасательских подразделений структуру, которая могла бы в случае необходимости заменить собой другие силовые структуры – будь то армия, или ФСБ, или МВД, или Служба безопасности президента… Зачем это делается, я не могу вам объяснить, сам я этого не понимаю и не принимаю… Но приказ этот я должен выполнять, хотя он мне и не по нутру… Хотя и не настолько, чтобы из-за этого подавать в отставку. На «зимние квартиры» мы всегда успеем, как сказал как-то Михаил Юрьевич…