Желание клиента – закон
Шрифт:
– Сорок процентов – это щедро, – оценила я.
– Это нормально, если не хочешь нарваться на подставу! – Судя по тону, размер удержанной за информацию суммы все же беспокоил Петра.
Продолжить очень интересную для меня беседу мы не успели. Вернулся Джордж, подошел к Астонову швырнул ему на колени папку и флешку. – На, шли ему немедленно, он будет счастлив.
– Не пойдет, – отозвался Петр. – Ты же сам говорил, что в случае твоей смерти некий гарант в столице обнародует добытые тобой сведения. Заказчик не дурак.
– А ты сообщил ему, кто тот страхователь Бруклина в Москве? – спросила я.
– Да,
– Нет, – спустя паузу, произнес американец. – У Виктора достаточно высокое положение, чтобы решать подобные проблемы самостоятельно, без поручителей. – Он ни разу не глянул на меня, был уверен, что я не стану вмешиваться, и это правильно. В том, что у бывшего цэрэушника были свои планы касательно компромата, я не сомневалась.
– Так вот пошли ему теперь эти снимки, – я показала кадры, которые сделала, когда Виктор лежал на кровати в луже крови перед перевязкой.
– А, теперь мне все ясно, – Астонов больше не нашел что возразить. С этого момента он стал более чем покладистым.
Глава 7
До приезда врачей мы все успели. Я сфотографировала Джорджа со смертельным ранением головы. Гримировать его, кстати, вызвался сам Астонов. И справился, надо отметить, очень ловко. У меня даже закрались сомнения, что часть своих черных дел он выполнял именно таким образом, имитируя гибель жертв, но расспрашивать об этом времени не было, да и зачем мне вся эта лишняя информация. Знакомство с Петром я продолжать не собиралась. Покончив со снимками, Астонов связался с сенатором Баундойлом. Тот поверил в тщательно собранную нами по крупицам легенду о гибели двух братьев. Компромат с флешки Петр переслал со своего компьютера, который я очень удачно прихватила из его квартиры. Все козыри сыграли на победу. Вот только меня не покидало чувство мерзости из-за того, что цена сделки была слишком высока. Никогда не хотела оказаться в подобной ситуации, но сейчас сама все сделала таким образом, чтобы отпустить мерзавца на свободу! Настроение у меня было отвратительное. Это дело я готова была причислить к личным провалам, даже несмотря на то, что Бруклина удалось спасти.
Доктора пришли в ужас от увиденного. Окровавленная кровать, и не только. Следы крови на полу и разбитое лицо Джорджа наводили их на совершенно справедливые подозрения о масштабе произошедших событий. В том, что в старом доме в центре Тюльпановки произошло преступление, сомнений у них не осталось. Отводя глаза в сторону, я соврала, что преступнику удалось скрыться, однако у нас остался нож с его отпечатками. Я сразу поняла, что верить мне на слово никто не собирается, но и нападать с обвинениями тоже. У медиков были свои цели – спасти раненого. Мы с Джорджем опасений у них не вызвали. Они просто сделали свою работу. Деньги, которые я заплатила за экстренный вызов, взяли без препирательств, в конце концов, они их заслужили. Но в отделение полиции все же позвонили.
Полиция подъехала очень скоро. Уповая на мои личные связи, мы с Джорджем отправились давать показания, так как наш рассказ о неизвестном преступнике никого не убедил. Но произошло это только после того, как Виктора увезли в больницу.
Эпизодов, к которым мы оказались причастны, было достаточно, чтобы в ближайшие пятнадцать лет мы с Джорджем видели небо лишь через решетку тюремного окна. В нашу защиту говорил тот факт, что не было прямых улик. Кроме того, на месте взрыва на вокзале были обнаружены те же отпечатки пальцев, что и на ноже, которым ранили Виктора, и меня, кстати, тоже. Я подозревала, что от встречи с Петром Астоновым у меня на бедре останется тонкий белый шрам, и это был еще один пункт, с которым я не могла и не хотела смириться.
Для того чтобы нас отпустили после дачи свидетельских показаний, понадобились все связи с полицейским начальством, которые я приобрела за годы работы телохранителем. В полиции знали, что Евгения Охотникова не убийца, но превысить полномочия может.
– Ладно, гуляйте пока, – с тяжелым вздохом обрадовал нас майор Цветков. – Галыгин дал показания, они полностью совпадают с вашими, – нехотя пояснил он.
– Кто? – не сразу догадалась я.
– Виктор? – спросил в свою очередь Джордж. – Так он жив?!
– А вы как думаете?! – рассердился майор. – Не с трупом же мы разговаривали!
Из отделения полиции мы помчались в больницу. Пошли вторые сутки, как мы находились без сна, но сейчас ни один из нас не жаловался на усталость.
– Молодые люди! Вы куда? – окликнула нас на входе медсестра довольно почтенного возраста.
– Куда надо! – прорычал Джордж, но я понимала, что с медицинским персоналом так разговаривать не следует. Проявлять бдительность они могут похлеще, чем охранники в банке.
– Извините нас, мы просто торопимся…
– Интересные какие! – немедленно возмутилась медработница. – А я тут, по-вашему, мух, что ли, ловлю?!
– Нет, конечно! – уверила я ее, придерживая горящего нетерпением Бруклина за рукав. – Вы не подскажете нам, в какой палате лежит девушка, ее привезли вчера днем инкогнито, если можно так выразиться… Антонина Астонова.
– Ходят тут! В мое дежурство совсем зачастили, еще полоумная какая-то притащилась с мешком тряпок и йогуртами! Какая ж это девице еда, когда она не то что ртом – глазами-то пошевелить с трудом может. Если бы не наш золотой Венедиктов, сейчас бы в морге ее с биркой на ноге искали… – поджав губы, посетовала женщина. – В реанимации она, туда вход запрещен, – для пущей уверенности она хлопнула ладонью по пухлому журналу, лежащему у нее на столе.
– А Виктор Галыгин?
– Там же…
– То есть как? Они что, вместе лежат? – не к месту взревновал Джордж.
– Где вы только нашли этого мужика? – медсестра, похоже, говорила то, что думала. Она окинула неодобрительным взглядом моего подопечного.
– В Америке, – моя фраза прозвучала как легкий щелчок по носу некультурной даме, но эффект я сгладила тысячной купюрой, которую ненавязчиво положила перед ней на тот же самый журнал.
– О, тогда ладно! Вы посидите, пойду узнаю, что там и как, – совершенно другим – мягким и ласковым – голосом произнесла она.