Желание клиента – закон

Меня мало что может вывести из равновесия, но история этого парня, признаюсь, удивила. Хотя о многом я пока могла только догадываться, так как те подробности, которые стали мне известны из письма, интриговали, но не раскрывали картины целиком. К своему профессиональному стыду, я даже не могла объяснить, каким образом послание попало ко мне в сумку. Вот почему, отправляясь на встречу с этим таинственным персонажем, я предполагала разные сценарии развития нашего странного знакомства. Для меня подобная организация деловых переговоров была в новинку. Клиенты обычно находили меня сами, но такого ореола таинственности, как в этот раз, не напускали. С особой тщательностью я перебирала в голове те скудные факты, которые автор удосужился изложить.

История Джорджа Бруклина с самого начала

походила на шпионский роман. Пьеса его жизни имела несколько актов. Первый относился, разумеется, к далекому детству, когда пятилетний Георгий был перевезен родителями-циркачами, тогда еще нашими соотечественниками, за границу. Но подробности того захватывающего путешествия, как и первых лет на чужбине, были опущены. Он лишь вскользь упомянул в двух строках, что на память ему осталась только паническая боязнь теплоходов, точнее морской болезни, которая с ними связана. Также упомянул, что это его единственная фобия, да и с нею он практически справился. Я же сделала вполне очевидный вывод, что бежали родители моего потенциального клиента посредством водного транспорта. Далее Джордж на хорошем, даже классическом русском языке поведал в письме, что получил американское образование, затем сделал блестящую карьеру в разведывательном бюро Соединенных Штатов. Однако родина не оставляла его мыслей. Именно поэтому он и совершил непростительную в глазах своих заокеанских сослуживцев ошибку и одновременно достойный награды поступок для нашей страны, однако и эти подробности были опущены, но указан результат. Господин Бруклин был вынужден экстренно бежать, как когда-то его родители, с той лишь разницей, что направления маршрутов были крайне противоположными. Российское правительство не оставило подвиг патриота без внимания и приняло его на некогда родной земле в качестве политического беженца. А сильные мира сего замяли случившийся по его вине громкий скандал между двумя крупнейшими державами. Все десять месяцев жизни у нас под Тарасовом Джордж не чувствовал себя в безопасности. В последнее же время его не оставляло ощущение постоянной слежки и угрозы. Встреча со мной, цитируя финальную часть его же письма, необходима была беглому шпиону для консультации и возможного сотрудничества. В общем, обилие загадок только подхлестывало меня поскорее познакомиться с автором.

Я быстро добралась до деревни Тюльпановка, припарковала свой любимый «Фольксваген» на обочине дороги в том ее месте, где можно было развернуться в обратную сторону. А остаток пути прошагала вдоль довольно унылых, особенно в это дождливое ноябрьское утро, одноэтажных и однотипных домов, пока не нашла нужный, описание которого имелось в послании. Именно описание, так как табличка с номером, если она и была, давно уже слетела с полуразваленного забора. Калитка была приоткрыта, но не специально для меня. Я догадалась, что это ее обычное состояние, так как железная петля щеколды вывалилась из прогнившего основания поперечной перекладины и болталась исключительно на честном слове. На участке мне никто не повстречался. Во внутреннем дворе к дому вела размытая дождем дорожка. Я с тоской оглядела свои блестящие лаковые сапоги-ботфорты, подобрала полы дорогого бежевого пальто и, заранее оплакивая урон, который, возможно, понесут вещи от грязи, отправилась в сторону дома. Каким бы искусным сотрудником ЦРУ ни являлся господин Бруклин, я успела отметить, что он или кто-то другой по его наводке следит за мной из-за занавески крайнего справа оконца. Но подавать виду о своей осведомленности я не стала. Такое поведение заморского беженца было логичным. С максимальным вниманием, чтобы не угодить в дырки между рассохшимися досками, я поднялась по ступенькам крыльца, но постучать не успела. Дверь распахнулась мне навстречу, но на пороге никого не было. Наверное, тот, кто ее толкнул, поспешил скрыться внутри дома. Что ж, второго приглашения я не ждала и проследовала дальше.

Дом представлял собою традиционное строение времен социалистических пятилеток и колхозного рвения. А ведь когда-то Тюльпановка гремела на всю округу тракторным шумом, благоухала запахами навоза и прочих удобрений, а по весне утопала в сумасшедшем яблоневом цветении. Однотипные домики строили за счет государства, и этим дармовым жильем переманивали рабочую молодежь из городов. Сейчас, как я успела отметить по пути от машины, они в большинстве стояли заброшенные. В одном из таких строений и поджидал меня беглый предатель американских политических идеалов. Несмотря на мрачное осеннее время, электрические лампы не горели. Мужчина сидел на подоконнике спиной к уличному

свету, и из-за этого мне было сложно детально рассмотреть черты его лица. Но телосложением он обладал плотным, даже, наверное, могучим, по крайней мере на такую мысль наводила ширина его плеч, закрывавших не только окно, но и часть стены.

– Здравствуйте, Евгения, – не стал тянуть интригующую паузу хозяин дома, продемонстрировав прекрасное произношение, по которому было практически нереально определить в нем иностранца.

– Добрый день… э…

– Джордж, меня зовут Джордж Бруклин, – немедленно представился он. – Это я вам писал.

– Что ж, я так и полагала.

– Давайте присядем, – предложил он, отошел от окна и подвинул в мою сторону один из стульев у стола. – Чай, кофе?

– Кофе, – решила я, заметив на небольшой электрической плитке, стоявшей тут же на столе, турку с дымящимся и, судя по аромату, недавно сваренным напитком. – У вас прекрасный русский, и как удалось его не забыть, вы писали, что покинули Россию в пятилетнем возрасте? – искренне восхитилась я, пока хозяин наполнял чашки.

– Я много читал классиков.

– Толстой, Достоевский, Пушкин, Чехов, Лермонтов? – выдала я стандартный перечень.

– Разумеется, – улыбнулся он. – Еще Маяковский, Булгаков, Пастернак, Солженицын и многие другие. А главное – современные авторы, Пелевин, например, а то как бы я изъяснялся, приехав на родину…

– В каком смысле?

– Мне надо было уяснить, на какие более понятные современному человеку выражения заменить в моем лексиконе «милостивый государь», «ваше сиятельство», «ах, как вы не правы, сударь» и прочие фразы.

– О! Теперь ясно, – я не сдержала улыбки. У меня сложилось довольно благоприятное первое впечатление об этом мужчине, но торопиться с выводами было не в моих правилах, свои эмоции я всегда держала глубоко внутри. Собеседник не мог по мимике и вежливой улыбке определить мое истинное настроение в данную минуту.

Джордж придвинул к столу второй стул, сел напротив меня так, что свет от окна теперь падал ему на лицо, и я наконец смогла рассмотреть его. Он оказался довольно приятным внешне мужчиной примерно сорока лет, с глубокими серыми глазами, в уголках которых было несколько мелких морщин, словно от частого смеха или подозрительного прищура. Темно-русые волосы были подстрижены коротко, твердая линия подбородка неожиданно прерывалась посередине неглубокой впадиной, добавлявшей всему его образу мужественности и какой-то жесткости.

– Евгения, я навел о вас справки и имею довольно четкое представление о вашем богатом послужном портфолио, – без экивоков вдруг перешел он к делу. Я поняла, что спрашивать, что и кто именно ему рассказал обо мне, смысла нет. Свои источники и информаторов этот беглый шпион мне вот так сразу раскрывать не станет. Не тому его учили в ЦРУ. Поэтому я ограничилась лишь замечанием:

– Надеюсь, что факты не исказили.

– Уверен, что нет, – он отпил кофе. – Да и придумать такое, признаюсь, сложно. Теперь же, когда я вижу вас, у меня возникли некоторые сомнения, что такая хрупкая красавица в состоянии в одиночку противостоять чуть ли не целому батальону спецназа…

– О, что вы, – поспешила я остановить его. – Это преувеличение. В поединках, особенно когда соперник превосходит меня по силе, я использую другое оружие…

– Позвольте предположить, – настала его очередь перебивать, – вы, должно быть, говорите об уме и хитрости. – В этот момент он сощурил глаза, подтверждая мои догадки о причине появления мелких морщинок в их уголках.

– Вот именно, – подтвердила я, скромно потупив взор. Должна отметить, что моя реакция не была кокетством, просто я предпочитала не разглагольствовать о былых успехах, а совершать конкретные поступки, расставляющие по местам все догадки и неточности.

– Я решил обратиться именно к вам, потому что вы не работаете ни на одну государственную структуру, – вернулся к своим проблемам заморский гость, – а значит, на вас не оказывают давление разного рода клятвы и присяги, которые должны давать военные.

– Это точно!

– Тогда к делу. Мне необходимы ваши опыт, ум и хитрость. Я совершил поступок, который на территории США считается политическим преступлением. Как вы понимаете, я не могу раскрыть всего, но, чтобы пресечь возможные вопросы, сообщу, что мне стали известны некоторые данные о готовящемся заговоре в Конгрессе. Несколько политиков высокого ранга задумали спровоцировать агрессию против России. Я передал эту информацию по кодированному каналу вашим силовикам. Поднялся большой скандал. Меня сделали, если можно так сказать, сторонним…