Желание под солнцем
Шрифт:
– Я Джослин Сан-Пьетро, да, – ровно ответил Джосс, встретившись с глазами Аманды поверх разинувших рты зевак.
– Внук женщины, называющей себя Викторией Бартон?
– Виктория Бартон была моей бабушкой.
– Вы признаете это?
– Полагаю, доказательство моей личности и происхождения в тех письмах, которые вы держите в руке. Не вижу причин отрицать это.
– Значит, вы не видите причин отрицать это, да? – Жуткая улыбка, похожая на оскал мертвеца, расколола морщинистое лицо Аманды.
Лайла, наблюдавшая за ней, подумала, что ее двоюродная бабка выглядит почти зловеще. Она вдруг ощутила страх за мужчину, которого
– Это делает вас единственным внуком моего мужа, о котором я знаю. У вас нет братьев или сестер?
– У меня есть сводный брат. Он не является родственником вашего мужа. – Выражение лица Джосса изменилось, слегка смягчилось, когда он отметил крайнюю хрупкость женщины, стоящей перед ним. – Пожалуйста, примите мои соболезнования по поводу смерти вашего мужа, миссис Бартон, и мои извинения. Знай я, что моя миссия закончится такой трагедией…
Аманда резко оборвала его объяснение взмахом руки.
– Ты не знаешь, да? – прокудахтала она, уставившись на него. – Ты даже понятия не имеешь. Какая замечательная шутка! – Она захихикала, ужаснув собравшихся.
Доктор Паттерсон нахмурился, глядя на нее, такой же ошеломленный, как и все они, затем снова сочувственно потрепал ее по руке:
– Тебе надо вернуться в дом, Аманда, и я дам тебе что-нибудь, что поможет тебе уснуть. Бут позаботится о… Джордже, и если захочешь, ты сможешь увидеть его утром. Бут, пойди в дом и принеси одеяло и организуй кого-то из парней помочь тебе отнести мистера Бартона в дом. Здесь горничная миссис Бартон? А, вот и ты…
Бут, со все еще текущими по лицу слезами, поднялся на ноги и отправился выполнять распоряжение доктора Паттерсона. Дженни, горничная Аманды, протиснулась вперед из задних рядов толпы. Она была почти такой же старой и костлявой, как и Аманда, ее седые волосы были покрыты белоснежной косынкой, а тощее тело пряталось под пышным черным платьем, но разрушительное действие времени сказалось на ней заметнее, чем на ее хозяйке: она ссутулилась от возраста, тогда как спина ее госпожи была прямой, как шомпол. Аманда нетерпеливо взглянула на нее и взмахом руки отослала прочь.
– Еще нет, Дженни, еще нет. Я еще должна кое-что сделать. И нет, я не выжила из ума, Говард, поэтому прекрати на меня так смотреть. Где Томас? Он был где-то здесь.
«Томас» – это судья Томас Хардинг. Он был облечен политической властью в графстве Мэтьюз, и если кому-то из его близких друзей требовалась помощь в том или ином законном деле, они могли рассчитывать на судью Хардинга.
– Я здесь, Аманда, – отозвался он, протискиваясь сквозь толпу. Проходя, он взглянул на Джослина Сан-Пьетро с выражением нескрываемого подозрения. – Я понимаю, что ты, наверное, чувствуешь себя в несколько неловком положении, когда еще один наследник появился так несвоевременно, но…
Ты ничего не понимаешь, Томас, – резко прервала его Аманда. – Ответь мне безо всяких околичностей: есть у тебя полномочие взять для меня под стражу некую личную собственность до тех пор, пока не прибудет шериф Николс?
– Какого рода собственность? – Судья выглядел озадаченным и немного встревоженным. Как и Лайла, и многие присутствующие, он тоже начинал задаваться вопросом, не повредилась ли Аманда умом из-за внезапной потери мужа.
– Сбежавший раб, – отчетливо проговорила Аманда, и Лайла поняла, что разум ее двоюродной бабки и вправду помутился. Какое отношение сбежавший раб имеет к смерти дедушки Джорджа и вообще ко всему, что произошло этим вечером?
– Идем-ка в дом, Аманда. Вот, обопрись на мою руку. Где твоя племянница? – Доктор Паттерсон пытался увести Аманду из павильона, окидывая взглядом толпу в поисках Лайлы.
– Я здесь, доктор Паттерсон. – Она попыталась подойти к бабушке, и толпа расступилась, пропуская ее. Аманда бросила на доктора нетерпеливый взгляд.
– К черту, Говард, я не позволю тебе усыпить меня, как какую-то старую клячу, до тех пор, пока это дело не будет сделано! Мне нужен твой ответ, Томас, есть или нет у тебя полномочие приказать задержать сбежавшего раба. – Она сбросила руку Дженни и попыталась оттолкнуть и доктора Паттерсона, но безуспешно. Он сделал знак Лайле занять место Дженни. Лайла постаралась ненавязчиво проскользнуть сзади и встать с другой стороны Аманды.
– Я имею такое полномочие, Аманда. – Голос судьи Хардинга был успокаивающим.
– Тогда я хочу, чтобы ты арестовал так называемого Джослина Сан-Пьетро. Он потомок некоей Виктории, квартеронки, которая сбежала из Боксхилла со своей новорожденной дочкой примерно сорок пять лет назад. Я владела ею, я также владела и ее дочерью, и я владею этим мужчиной.
– Что? – взревел Джосс, в то время как Лайла и все собравшиеся повернулись и, разинув рты, в ужасе уставились на него. – Ты рехнулась, старуха! Моя бабушка была рабыней не больше, чем ты!
Аманда злобно улыбнулась:
– Вот тут ты ошибаешься, мальчик. Мой муж купил твою бабку в Новом Орлеане через пару лет после того, как мы поженились. Он сказал, что купил ее мне в горничные, но едва я увидела ее, как сразу поняла, что от нее жди беды. Она была настоящей красоткой с кожей цвета меда и рыжими волосами и вела себя с высокомерным нахальством, от которого я бы ее вылечила, если б она не сбежала. Она могла сойти за белую и, полагаю, так и сделала позже, потому что ты ведь не знал – не так ли, мальчик? – иначе не заявился бы сюда, пытаясь провести моего глупого муженька. Но в ней была часть негритянской крови, ее мать была любовницей одного плантатора, а когда тот умер, и мать, и дочь были проданы. Безнравственность, по-видимому, была у нее в крови, потому что не прошло и года, как эта квартеронка родила ребенка от моего мужа. Он помог им сбежать, но так и не освободил. Они были рабами до самой смерти, они обе, а это означает, что и ты тоже. Ты такой же черномазый, как и Дженни, несмотря на твою белую кожу. Ты раб, и ты принадлежишь мне. Томас, я хочу, чтобы его арестовали.
Глава 7
Три недели спустя многое в Боксхилле изменилось. Джордж Бартон был похоронен через два дня после своей кончины, и Аманда уже взяла бразды правления табачной плантацией в свои железные руки. Атмосфера в доме была натянутой, ибо большинство рабов скорбели по своему господину, одновременно страдая под гнетом суровой и требовательной хозяйки. Лайла ничуть не сожалела, что в конце недели отплывает на Барбадос на «Быстром ветре». Всякий раз, когда она думала об «Усладе сердца», ее грудь наполнялась тоской, а глаза слезами. Так много всего случилось с ней в колониях, что казалось, будто она не была дома годы.