Желанная для Альф
Шрифт:
Наконец, мы въехали во двор, где был трёхэтажный коттедж. Я сама сняла повязку, не дожидаясь разрешения, посчитав, что уже можно, раз мы уже прибыли на место. И моему взору предстал не просто коттедж — дворец! По-другому назвать это сооружение я не могу. Очень красивый домина, что у меня даже челюсть отвисла. Он был окружен высоким забором, позади которого был открытый бассейн со шезлонгами на газоне и личным барменом у барной стойки. Ну что ж, этот Боря взял меня явно не для того, чтобы я тут всё вылизывала вместе с уборщицами, что трут столы в беседке. Вон, сколько девушек в форме бегают вокруг, пытаясь угодить своему хозяину. «Хотя, вылизывать мне всё же что-то придётся!» — морщу я нос. Неприятная мысль проскочила
— Мне плохо! — процедила я, резко падая на колени. Артистизма мне не занимать, не зря два раза выступала в школьном спектакле. Хотя на деле проявить себя по полной давно не удавалось. М-да! Но всё же лучше, чем некоторые актрисульки в наших дешёвых романах на телевидении, которые даже свои реплики из сценария запомнить не могут. А у меня сейчас сплошная импровизация. — О, Боже! — стону я, наклоняя голову ниже, почти касаясь земли, начиная закашливаться и давиться, кусая себе язык и плюя слюну на красивый стриженный зеленый газончик.
— Блядь! — взревел невесть откуда взявшийся Борис Аркадьевич, стоя надо мной, а я аж закашлялась ещё больше от его зловонного запаха, безжалостно врывавшегося в мои ноздри. Ещё чуть-чуть, и меня взаправду затошнит. — Она сейчас мне тут всё обблюёт! А к нам вот-вот приедут важные гости! Быстро отведите её в туалетную комнату на первом этаже, и пусть приведёт себя в порядок! У меня на неё большие планы!
А, ебать! Аж глаза закатила. Туалетную комнату, а не просто туалет! В натуре, блин, дворец! Куда уж мне, обычной бухгалтерше, до страстей в его гареме. Надо срочно валить!
Но свалить мне сразу не удалось. Доволочив меня до туалетной комнаты, охрана так и осталась стоять рядом. Грозные молчаливые ребята лишь отвернулись, став ко мне спиной, дабы не лицезреть мою притворную блеватню. Слюней уже не осталось совсем, зато абсолютно настоящие слёзы лились рекой от страха и боли в языке, который я весь искусала уже, наверное, до крови. Всё ещё притворяясь, будто меня тошнит, стою над раковиной и охаю, тонкой струйкой включив воду, омывая своё лицо.
— Твою мать, Шкет, я выйду, а то сам сейчас наблюю вместе с ней, — не выдержав, произносит один лысый гражданин. О, всё-таки языки у них на месте и говорить умеют! Надо же!
— Я сам еле держусь, — вдруг цедит другой, начиная давиться спазмами, отпихивая своего дружбана к выходу. И тот с огромным облегчением скрывается за дверью. Ура! Какие ж эти мужики всё же впечатлительные натуры. И Шкет не выдерживает тоже, летя мимо меня прямой наводкой в туалетную кабинку. Полощет его там не по-детски, надо признать. Бедняжка. А я остаюсь одна у раковины. И это мой шанс! Возможно, единственный!
Пока Шкет рычит над белым другом, а из раковины льется вода, приглушая любые звуки, я приоткрываю дверь, просунув в щель свою голову. Тот другой — Хитмен свалил на улицу подышать свежим воздухом, видимо тоже поплохело немного. Отлично! Никого. Быстро вышла из туалета, направляясь в другую сторону по коридору, моля Бога, чтобы меня пронесло, в смысле, чтобы ни на кого не наткнуться. Раз это первый этаж, должен же быть и другой выход, возможно и не один, пусть даже и через окно. Обычно эти выходы идут от кухонных помещений. Ищем пищеблок, это ж Дворец, значит и не кухня там вовсе.
Приостанавливаюсь возле комнаты, где чуть приоткрыты огромные дубовые двери, и слышен блеющий голосок Бореньки, который я сразу и не признала. Неужели есть кто-то важнее него? Быть не может!
— Кир, Яр, не горячитесь! — слышу я мурлыкающий голосок Аркадича.
— Кирилл Алексеевич и Ярослав Алексеевич для тебя! — поправляют его грубым раскатистым голосом. А у меня просто мурашки по коже от этого баса. Не пойму, от страха ли? Какой глубокий обволакивающий голос! Никогда
— И-извините, Кирилл Алексеевич, Ярослав Алексеевич! Так и быть, предложу вам кое-что взамен в надежде разрешить нашу проблему, — загадочным тоном мямлит Борька.
— Боже, поверить не могу, Жир. Неужели в тебе и правда течет кровь одного из нас?! Не удивительно, что ты не можешь обернуться! И это не из-за того, что ты полукровка! Ты просто сраный трусливый баран! Тошно смотреть на тебя! Изворотливый, сука, склизкий, червь! Нам не нужно ничего от тебя! Мы предупреждали тебя, чтобы ты свернул свою лавочку, и свалил отсюда к ёбаной матери, в свою вонючую нору, где и прожил столько лет! — опять этот мужик громко басит, почти рычит, а я аж вздрагиваю от неожиданности почти после каждого слова. «Обернуться»? «Полукровка»? О чём они говорят вообще?
— Но, я ведь… — начинает оправдываться Аркадич.
— Завали! — обрывает хозяина дома практически такой же голос, как и тот, который обозвал Бориску, только звучит он с другой стороны комнаты. Этот голос немного жёстче и резче. Но и от этого я резко дёргаюсь и вздрагиваю, будто эти слова предназначались именно мне.
— Чуешь? — спрашивает тот первый, и я слышу приближающиеся шаги. Так и я чую, что сейчас обосрусь от страха, ей Богу! Твою мать! И чего стою тут, спрашивается? Вроде валить отсюда собиралась, не!? А ноги будто приклеились суперклеем к дорогой мраморной плитке на полу. Я всё же заставляю себя тронуться с места и рвануть дальше. — Что за…? — слышу уже далеко позади себя.
Кухня! Ура! Удача на моей стороне! Сломя голову несусь сквозь неё, зачем-то скидывая со столов тарелки с блюдами на пол. Кина нагляделась, что ли, думая, что это остановит… Кого, блядь? Кому я нужна, мать их всех? Со стороны поглядеть, так просто ненормальная приехала. Только я не понимала, нахера я теперь этому Аркадичу сдалась?! Со мной каши не сваришь, особенно после всего, что я натворила: оцарапала ему всю залысину, вырвала почти все последние жиденькие волосёнки, обслюнявила ему всё, что можно, пока меня тащили до туалетной комнаты, вывела из строя двух его охранников, которым неожиданно поплохело, ещё и испортила всю жрачку, что готовили, небось, весь день бедные кухарки для кучки таких же задротов, как и сам Боренька. Хотя, раз это дворец, скорее всего здесь показывали своё мастерство местные шеф-повары, а не кухарки. Да, мне в принципе, насрать, кто здесь кашеварил!
Выход! А-а-а-а! От радости хотелось кричать в голос, но не стала себя выдавать. Плохо понимала, что, скорее всего, уже все давным-давно в курсе того, что я решила съебаться отсюда.
Толкаю дверь и выбегаю во двор. Никого! Не уж-то в кой-то веке удача на моей стороне? Крадусь сквозь яблоневый садик прямо к высокому забору мимо огромной беседки, где бегают милые официанточки, накрывая на столы. Стоит огромный мангал, на котором крутит шампуры с мясом какой-то милый паренёк кавказской наружности в белом колпачке и фартуке. Вижу что-то в виде деревянной ниши размером с невысокий стол, наполненный дровами для топки мангала. Я прыгаю на него, в смысле на стол, не взирая на удивленный взгляд мангальщика, что провожает меня карими глазами, пока я с визгом переваливаюсь через забор. Больно ударившись о землю, я всё же быстро подскакиваю на ноги и направляюсь к леску, что впереди, в надежде затеряться среди деревьев. Радовалась, будучи уверенной в том, что у меня всё получилось, ровно до тех пор, пока не услышала лай собак, что явно бежали за мной. Пока ныряла за изгородь, вроде показалось, что кто-то что-то сказал. Ну, не кто-то, а один из тех, что были в кабинете у Бориски, и что-то вроде: «Стой, дура!». Точно, показалось. Или, возможно, это был один из охранников, а моё больное воображение всё перестроило на свой лад.