Желанная для него
Шрифт:
Теперь я снова злюсь, наблюдая за кассиршей!
Мысленно показываю дамочке фак и выхожу из магазина. У Федорцова талант выводить людей из себя! На самом же деле, я белая и пушистая. Никогда и никому слова плохого не сказала! А тут прямо матом хочется ругаться и лучше всего на Ярослава. Гашу в себе это желание, выпуская пар через нос глубоким дыханием, садясь к нему в машину.
Доезжаем до дома уже практически молча. Стыдно от того, что чуть не забыли нашего Тимура в магазине, о чём он и пытался шутить в дороге, причитая, что еле успел и в последний момент подбежал к нам со своей спайкой с пивом.
Глава 4
Анна Сладкова
Едем в лифте с пакетами под завязку наполненные продуктами, моим чемоданом и мы втроем, чуть не вжавшись друг в дружку,
— Дорогие мои! Аннушка, как же я рада тебя видеть! — вылетает из кухни мама, горячо и крепко обнимая меня.
— И я, мамочка! — целую её в щёку, проходя вперёд, чтобы Гор зашёл внутрь квартиры, а то так стоит и мнётся у порога, как неродной.
— Ярочка, солнышко наше! — мама перешла в наступление на Федорцова, жамкая его со всех сторон, что тому приходится подчиниться и поставить огромные пакеты на пол, чтобы обнять её в ответ.
— Да, это я! — довольно лыбится он. — Батя где?
— Он скоро будет, с Лёшкой поехали за Леночкой, — отвечает мама. — Тимурчик, ты заходи-заходи скорей! Дай-ка обниму тебя!
Я быстро скидываю кеды и вешаю курточку, чтобы мама смогла подойти к Гору и пообжимать его вдоволь. А Яр, проходя мимо, цепляет меня своей рукой. Специально ведь! И не просто цепляет, прямо по заднице моей провёл ладонью, чуть сжав мою ягодицу, снова вызывая бурю эмоций, козлина такая! Обнаглел! Выводит ведь нарочно! Чтобы я почувствовала и разозлилась. А я почувствовала и… почему-то смутилась. Мне до мурашек приятны его взгляды и глупые прикосновения. Как подростки, чесслово! Как ни странно, всё это всколыхнуло все мои прежние чувства и эмоции по отношению к нему. А какие они, эмоции мои? Я так и не могла прочувствовать их до конца, потому что была замужем, понимала, что думать о другом мужчине — грех, и уж тем более — желать его. Ведь то, что в тот момент я оценивала его именно как мужчину, я осознала совсем недавно. А ещё Ярослав же младше меня, и является хорошим и верным другом моего Алёшки! И, вишенка на торте — Яр должен быть мне практически братом, ведь мои родители считают его своим сыном. А в моей голове и сердце он кто угодно, но уж точно не брат!
Иду на кухню вслед за Ярославом разбирать пакеты. Нельзя допускать подобных вольностей с его стороны. Он, может, и считает это глупыми тупыми шутками, чтобы выбесить меня, но я-то ведь воспринимаю это немного по-другому. И расцениваю, как заигрывание. Нельзя!
— Что это было? — спрашиваю у него.
— Ты о чём? — невозмутимо смотрит и даже не улыбается. Значит, мне что это, показалось всё? Или нечаянно было? Возможно… Что-то я уже и сомневаться начала. Стою, рассуждаю обо всём, распихивая продукты в холодильник. А что произошло такого, что я стала смотреть на Яра, как на мужчину? Ведь он не спасал меня от хулиганов, не сделал ничего героического, он просто всегда был рядом с моим братом. И я долгое время считала его и своим. Когда в моей голове произошел тот самый сдвиг? Сбой? Наверное, как раз за день до выпускного вечера ребят. Я помогала мерить им костюмы. Оглядела Лёшку, поправила ему рубашку и галстук, а затем подошла к Федорцову. Он долго сверлил меня своим убийственным взглядом, а я пыталась напялить на него пиджак. Он тогда сказал, чтобы я отвалила от него. И я отстала. Расстроилась? Да, конечно. Но это было скорее чувство смятения и неудовлетворения. Он не считался со мной и моим мнением. Он не хотел, чтобы я дотрагивалась до него. Я была противна ему. И я тогда ночь не спала, переживая по этому поводу. А потом настал выпускной, и он попросил меня бросить Макса. Честно признаться, до сих пор думаю, что мне показалось всё, и что Яр не говорил такого. Что же сейчас поменялась? Почему он так смотрит на меня? Держит? Улыбается? Или мне опять всё это только кажется?
— Давай помогу, — говорит Федорцов, стоя за моей спиной у открытого холодильника выхватывая из моих рук майонез, заметив, видимо, что я зависла. — Мама сюда его ставит, — шепчет над самым
— Я знаю! — говорю ему, отпихивая этого верзилу локтем. Не признаваться ж ему, что это из-за него у меня в голове пусто и ветер завывает. А он даже не дёрнулся и тянется уже за колбасой, не давая мне шевельнуться. Так и стоит, касаясь своим торсом моей спины, направляя палку колбасины на верхнюю полку. Чёрт его дери! Его левая рука неожиданно ложится на моё бедро и тянется вверх поглаживающим движением, чуть касаясь кромки футболки пальцами. И это мне точно уже не кажется! А я прямо ощущаю тепло его рук, и соски предательски твердеют, тараня кружевной бюстгальтер насквозь. О, Боже мой! Я и подумать не могла, что такое незатейливое и невнятное прикосновение вызовет рой мурашек и взбередит прошлые ощущения к уже повзрослевшему и возмужавшему Яру. И это что-то новое для меня. Желанное, но всё равно запретное. Он будто не уверен тоже, и это безумно тревожит всю меня, мои нервы и рецепторы. Его запах кружит голову, и моё дыхание учащается. А говорит, что жёстко любит, врун! Тогда что это за прелюдия?
— Анюта! — зовёт меня мама, и я дёргаюсь вместе с Ярославом.
— Я здесь, — нехотя отзываюсь, помахивая ей рукой.
— Боже, Ярочка, как же ты вырос! — причитает мама. — Такой большой, что моей Анютки и не видно за тобой, — смеётся она, усаживаясь на диванчик у стола. У нас кухня большая. Столовая целая. Когда-то волевым дизайнерским решением моей мамы была снесена стена и соединены две комнаты в просторную кухню-гостиную.
— Да, ма, — хмыкает за спиной Яр, — вырос немножко! — отвечает он ей. — Причем везде, — чуть слышно над моей головой и типа нечаянно тыкается в меня тазом, чтобы я поняла и прочувствовала где именно он вырос. А я реально ощущаю его немалых размеров дубинку в джинсах. Черт возьми! Да видела я её уже! Ну не совсем видела, а через штаны, на выпускном ещё. Я тогда ещё подумала, что девке его будет несладко. Потому что тяжело поместить ТАКОЕ добро внутрь и скорее всего будет больно. А тут прям прочувствовала всё его богатство своим копчиком.
— Ага, — отпихиваю Ярослава прямо задницей, что тот даже крякнул от неожиданности. Резко разворачиваюсь, гневно глядя на него, чтобы дал пройти, подавая ему молоко из пакета. Нельзя так! Тем более, мы не одни! А он настоящий провокатор! — Или это я просто уже стопталась, мамуль!
Мама с Гором смеются над моей тупой шуткой, и я сую вино Федорцову в руки, чтобы охладить его. И вино, и Ярослава. Впервые понимаю, что он не злится. Лыбится только во все свои ровные и белоснежные зубы.
— Что? — спрашивает он, в мнимом удивлении чуть подняв свои брови, обхватывая своей ладонью мою, когда я подаю ему очередную бутылку с вином. Одёргиваю руку. Снова лыбится. Вот же ж, гад! Издевается! Цепляет! Смотрит на мою реакцию, и ему она нравится!
— Да вот, Ярочка, — цежу сквозь зубы, бесясь на него, — смотрю я на тебя и удивляюсь, как тебе ещё зубы не повыбивали?
— Тихо ты! — мгновенно серьёзнеет. — Мать не знает о моём, эм-м, небольшом хобби.
— Что? — удивляюсь я. Честно говоря, я и не думала, что Яр беспокоится о маме, не рассказывая ей именно об этой части своей скрытной жизни.
— Просто не хочу, чтобы тревожилась, — подтверждает он мои мысли. — Капа, — опять лыбится, показывая на зубы. А злюсь теперь я.
— Да знаю я, что это такое! Сама же вас водила к Гору и видела эти штуки для зубов, — огрызаюсь я. — Это был сарказм, если ты не понял!
— Отчего же? Понял, не тупой, — уже открыто ржёт надо мной.
— Придурок! — недоумённо свожу брови, хлопая его кулачком по руке, и резко отворачиваюсь, яростно сминая пустой пакет в руках. Вот набить бы ему харю за всё!
— Прости! Не смог удержаться! Просто ты такая чуднАя, когда нервничаешь и такая милая, когда злишься, — подходит ко мне практически вплотную, протягивая руку, будто обнять хочет. А здесь мама и Гор! Что он творит?! — Забыла, — говорит уже громче, чтобы слышали все, снова улыбаясь, раскрывая свою ладонь и показывая мне вывалившийся из пакета чек, чтобы я отправила его в мусорное ведро.