Желанная герцогиня
Шрифт:
А уж как дух требовал привести к нему герцогиню в первую веху их пребывания на территории поместья! Она, дескать, все решиться никак не может! И радрак – морф готов был поклясться в этом – вторил требованиям духа!
Это было странным, непонятным. И ослушаться морф не мог, не он тогда контролировал свое тело и разум. Но в тот раз его человеческую часть насильно во тьму не отправили… Позволили наблюдать.
И впоследствии, в течение всех этих вехиманов, Виктран больше не оказывался во тьме. Ни единого раза, что не могло его не радовать.
Морф поначалу еще
Да, он жадно собирал слухи, ревностно относился ко всему, что от него пыталась скрыть Анастейзи, явно не доверяя ему до конца, часто подслушивал приватные разговоры герцогини с ее близкими. Иногда за это был даже порот Хранителем. Дух в гневе был страшнее лютого зверя. И мстил так, что спустя вехим морф больше не делал попыток узнать что-то вопреки воле самой герцогини.
Виктрану даже вспоминать подобное было стыдно. К тому же он был уверен, что когда-то в прошлой жизни схожее чувство уже испытывал. И порот лозиной был за дело… Смутно морф догадывался, что за кем-то подглядывал, и его отцу это очень не понравилось. Да так сильно, что забывшего напрочь о своей личности Виктрана бросало в жар от одной только мысли об этом. И будь он сейчас человеком, от таких воспоминаний точно покраснели бы уши и щеки.
Морфу некогда было скучать. Каждая новая веха несла в себе чарующие открытия, неуемную энергию, которой герцогиня заражала окружающих, и теплоту… Его сердце, словно когда-то скованное льдом, теперь оттаивало.
Больше всего морф любил находиться с маленьким Илиасом. Малыш резво хватал волка за все выступающие части тела и очень любил трогать его зубы. Морф всегда чутко следил, чтобы во время таких игр ребенок не поранился.
И что еще смущало морфа и вместе с тем дарило надежду – это касания ребенка к радраку. Тот его щупал без всякого страха, казалось даже, что Илиаса артефакт очень привлекает.
А однажды, в ту самую веху, когда Анастейзи объявила о приезде мужа, Илиас сумел ослабить артефакт на его шее! Для того, чтобы снять, просто силенок бы не хватило, но именно это обстоятельство окончательно уверило морфа в том, что Илиас сможет когда-нибудь снять с него радрак. Не случайно, как вышло тогда с ослаблением ошейника, а осознанно…
Новость о том, что к ним едет Радан Дарремский, привела его в ярость.
Анастейзи была одновременно и прекрасной, завораживающей, и удивительно рациональной. Невероятно сильной внутренне, и в то же время хрупкой и нежной внешне.
Как она управлялась хозяйством! Как руководила людьми, с какой нежностью и благодарностью принимала заботу о себе со стороны как простых слуг, так и воспитанников. А уж их вечерние посиделки!..
Виктран иной раз глазам своим не верил. Разве легко добиться такого отношения от вчерашних волчат, которые никому, даже себе не верили? А вот гляди, приручила…
Аромат герцогини кружил ему голову, и иногда морф позволял себе мечты о большем.
Однако Виктран знал, что где-то далеко его ждут родители. Теперь он мог точно сказать, что голоса и небольшие обрывки из памяти, не открывающие ему толком лиц и имен, но щедро одаривающие чувствами, которые те к нему испытывали, относятся именно к его матери и отцу.
Когда-то ему придется объясниться с ними и, наверное, с его невестой, если таковая имеется. Однозначного ответа на этот вопрос, сколько бы он внутренне к себе ни обращался, не получал. Только смутный образ кого-то настолько далекого и холодного, что Виктран малодушно решил, что помолвки ни с кем не случилось, и он все же прислушался к словам отца об особенном для морфа аромате. А значит, перед герцогиней он чист и может предложить себя в качестве защиты, опоры, любящего мужчины, отца ее детей…
И вот теперь приезд герцога отодвигал те самые смелые мечты! Да, морф знал, что леди к мужу не питала ничего, кроме неприязни. Знал, что у Радана есть любовница, от которой тот напрочь терял связь с реальностью, но…
Они были венчаны перед ликами Священной Пары! Муж и жена… И третьему точно нет места в их отношениях! Вернее, четвертому, если учесть Сарвенду, которая, как выяснил морф позже, оказалась в тягости.
Осенние вехи неслись с немыслимой скоростью. Казалось бы, только вчера герцогиня узнала неприятную весть, а сегодня морф был первым, кто узрел всадника, гнавшего свою лошадь так, словно в кармане у Радана лежала запасная…
Не мешкая, он обратился в ворона и с помощью духа перенесся под окна спальни герцогини и забил тревогу.
Глава пятая
Анастейзи
– Живучая тварь! – послышался яростный шепот, который, впрочем, был всеми услышан.
Отчетливо. Мой цветущий вид явно не обрадовал Радана.
– Я тоже рада видеть вас, муж мой, – моя улыбка была широкой, словно бы говорящей: да, я такая, чем и горжусь.
– Ты и твоя паршивая магия… Мои люди!
Лицо герцог утратил напрочь. Оно исказилось лютой злобой, которая совершенно отшибла ему мозги.
В противном случае он бы поостерегся чего-то требовать, тем более в таком тоне.
– Немедленно, слышишь, немедленно доставь всех сюда и только посмей не расположить их с комфортом! Сарвенде нужны лучшие покои! Поняла?
– Не сомневаюсь, что ей предоставят их в доме эдора Ойдохи, – любезно ответила ему и тут же отдала приказ Аррияшу: – Капитан, сопроводите Его светлость в его покои. Севрим, отправьте слуг подготовить купальню.
И, сделав шаг к мужу, встала почти вплотную и нейтральным тоном сообщила:
– От вас попахивает, муж мой.
Дело было не только в запахе пота (его и лошадином). Один морф, похоже, вспомнил, что он птица, и в прямом смысле нагадил, простите, на голову Радану. И это явно было сделано с тем расчетом, что магия радрака не могла подобное счесть за угрозу, иначе Его светлость еще по дороге сюда попросту разорвал бы волк.
– Приведите себя в порядок. В противном случае к сыну я вас не допущу.