Желанная герцогиня
Шрифт:
Виктран заметил несколько стариков, которые, разинув рот, наблюдали за табуном лошадей, мчавшихся по кривой ухабистой дороге.
Оглушительный свист раздался неожиданно, заставив одного из коней встать на дыбы и недовольно забить копытами.
– Эгей! Постой-ка!
Прямо перед Виктраном, раскинув руки, выскочил подросток. Мальчик не больше восьми ходов от роду с левой рукой, повисшей плетью.
Виктран не успевал ни отскочить, ни хоть как-то избежать контакта.
Увы, ребенок здоровой рукой вцепился в его длинную гриву…
В
Лишь чудом он не выронил узелок с артефактом. Это оказалось счастливым обстоятельством, что от боли, прошившей его тело, конь закусил узелок так сильно, что челюсти свело судорогой, и разжать их было не так-то просто.
Смерть мальчика словно бы надвое расколола сознание мужчины и, кажется, его душу. Он больше не соображал, что делает. В его мозгу билась лишь одна мысль – бежать.
Стремительно, на пределе сил он мчался прочь из деревни, мчался так, как никогда в жизни.
Его затухающее сознание затопило божественным гневом. Лишь в те страшные минуты Виктран наконец понял суть проклятого артефакта. Понял и испугался по-настоящему.
Абсолютно невиновных не бывает. Хоть раз в жизни, но оступались все: кто в большей степени, кто в меньшей. Если ты лишь своровал, воздействие будет меньшим… Но если ты убивал, если намеренно подводил к гибели, то получишь все в двойном размере, как только на твоей шее окажется радрак, который обязательно активируется.
Исключение составят разве что младенцы…
Виктран не был святым, по долгу службы приходилось и миловать, и карать.
Последнее случалось не так уж часто. Ради своего королевства идти приходилось на многое, но ему еще везло…
Везло в том, что воспитание он получил благородное, что отец всегда учил его брать ответственность за все свои поступки, продумывать наперед последствия принятых им решений и избегать ненужных жертв. И никогда не поступаться совестью ради гордыни или триумфа над поверженным врагом.
Теперь Виктран точно знал, что это сыграло особую роль в его нынешнем положении. Именно это не дало сойти с ума… не дало утратить себя и позволить радраку убить его.
Однако было кое-что еще… Слишком существенное, то, от чего не отмахнуться, то, что являлось решающим – гибель тех, кто дотрагивался до него или пытался помочь.
Все эти смерти, что происходили из-за действия артефакта, в итоге оказывались на совести осужденного, тем самым усиливая действие радрака.
И если те, кто гнался за ним, сами были далеко не безвинны, а потому и откат по Виктрану хоть и был болезненным, но не смог раздробить его сознание, то смерть ребенка, которого Виктран не сумел уберечь, ударила по нему самым сокрушительным образом.
Он больше не мог вернуть себе власть над телом.
Хуже того, его сознание, его «я» с каждым мгновением погружалось в непроглядную мглу, которая, увы, не дарила ни спокойствия, ни тишины… Тьма жалила, звенела, заставляя тело Виктрана дрожать от боли.
Мужчина больше не различал реальность и иллюзию и плохо соображал, куда мчится и что будет дальше…
Последней связной мыслью, приказом прозвучавшей в воспаленном мозгу, было – унести как можно дальше то, что хранится в узелке. Но вот что именно в нем хранилось, Виктран уже ответа дать не смог.
Мужчина потерял себя. Черное марево, поглотившее его, имело над ним полную власть, в то время как тело существовало словно бы отдельно. Боль стала основной спутницей, а разум, казалось, навсегда покинул его.
Он не помнил себя, не помнил ничего. Лишь какая-то часть его сущности откуда-то издалека все еще пыталась докричаться до утомленного сознания. Зачем-то заставляя запомнить местность, где Виктран долго пролежал конем, не имея сил подняться. Мужчина не осознавал и того, что украденные им кони взялись выхаживать необычного вожака, от которого веяло божественной магией.
И пусть все это выглядело странно, но едва теплящуюся в нем жизнь поддерживали сейчас именно кони. Они таскали для него траву, грели своими боками и терпеливо сторожили… Пока в один момент Виктран не пожелал напиться… А там и продолжить путь.
Иногда в мареве проступали чьи-то лица, но ни кто они, ни что значат для Виктрана, мужчина уже не понимал.
Просто образы людей. Разные. Строгое мужское, доброе женское, нежное – юной прелестницы. Кто они? И кто он?
Для Виктрана время изменило свой ход. Он больше не был способен отличать реальность от иллюзии. Иногда проступающая связь с телом подкидывала ему странные видения: зимний лес, коней, жеребенка, которому мать трепала гриву… Он ощущал во рту привкус прошлогодней мерзлой травы, талой воды и прелых листьев…
Иногда он мерз, но даже это состояние не могло полностью вызволить его из мглы, которая неизменно была на первом месте.
Мужчина смутно понимал, что его время на исходе. Но больше не желал бороться. Ни стремлений, ни ожиданий, ни цели… Ничего. Даже когда его «я» бесцеремонно выдернули криками, диким ржанием и приближающейся погоней…
Его тело ломало, выворачивало, заставляя не только меняться внешне, но и терять последнюю разумную часть себя. Он был зверем, каким – Священная Пара знает…
Он брел, бежал, летел…
Словно вторя ему, сменялись сезоны… Холод сменился первой капелью, затем благоуханием цветов и трелью птиц…
Мужчина жаждал покоя… И покорно ждал, когда его жизнь оборвется… Его почти не стало.
Виктран чувствовал влагу, которая делала тело тяжелым и тянула вниз. Ощущал запах озера, слышал крики…
В какой момент он ощутил магию, морф не понял. Но именно эта магия – чужая, живительная – заставила его почти уснувшее «я» встрепенуться. Прогнать муть перед глазами и услышать голос, совсем не похожий на его, который грозно требовал: «Не смей сдаваться!»