Желанная и вероломная
Шрифт:
И тут из глаз женщины полились слезы, несмотря на решимость больше никогда не плакать. Брат порывисто обнял сестру.
— Келли, я все-таки хотел бы тебе помочь, если позволишь.
Возможно, мне удастся отыскать этого мятежника…
— Нет, — отрезала сестра.
— Господи, неужели его убили?
Она покачала головой:
— Он… он на некоторое время лишен возможности участвовать в боевых действиях. Джереми, прошу, не расспрашивай меня больше. Может быть, когда закончится война и если он останется в живых, я скажу ему о ребенке.
— Черт возьми, Келли, но должен же он нести ответственность…
— Не
Брат тяжело вздохнул:
— Я все равно узнаю правду, пусть даже на это уйдет целая вечность!
Келли наконец улыбнулась:
— Что ж, запретить не могу. Но запомни: ребенок мой, а все остальное сейчас не имеет значения. Понятно?
Оставалось только смириться, и Джереми, вздохнув, стал накладывать еду на тарелки.
— Ну ладно. Ужин-то почти остыл.
— Давай подогрею.
— Не надо. Соус еще теплый, а это самое главное.
Женщина улыбнулась.
— Келли…
— Что?
— Счастливого Рождества, сестренка? Счастливого Рождества.
Она вскочил? со стула. Ей просто необходимо было обнять его еще разок.
Глава 15
Для Дэниела конец 1862 года оказался особенно мучительным.
Пока он находился в тюрьме Олд-Кэпитол, Джеб Стюарт осуществил еще один блестящий маневр по окружению янки в Пенсильвании. Впрочем, потом мятежникам пришлось удвоить бдительность в прилежащем к Фредериксбсргу районе в штате Виргиния.
Президент Линкольн потерял наконец веру в военный гений своего самого популярного генерала Джорджа Маклеллана. Из уст в уста передавались слова Линкольна, мол, посылать ему подкрепление — все равно что ставить мертвому припарки. Президент был крайне недоволен тем, что Маленький Мак, как называли генерала, затягивает время и никак не решается атаковать мятежников. Маклеллана сместили, а на его место назначили генерала Бернсайда.
Странный, конечно, выбор, ибо в те дни все называли мост через Антьетаму мостом Бернсайда, потому что генерал, не щадя человеческих жизней, многократно и безуспешно пытался овладеть им.
Однако, судя по всему, человеком Бернсайд был неплохим.
Дэниел слышал о нем много хорошего и знал, что он горячо предан своему делу.
Время покажет, как поведет себя Бернсайд. В одном, правда, сомневаться не стоило: даже если мятежникам не хватало продовольствия и обмундирования, притом что северяне имели явное численное превосходство, южане могли по праву гордиться своими великолепными военачальниками, какие появляются раз в столетие.
После назначения Бернсайда командующим армией Ли, естественно, долго к нему присматривался, но вряд ли тот как стратег способен был в чем-то превзойти своего противника.
Впрочем, вскоре стало ясно, что новый командующий намеревается предпринять наступление на Ричмонд. Северянам во что бы то ни стало хотелось овладеть столицей Конфедерации.
Пятнадцатого ноября мятежники вступили в стычки с союзными войсками в Уоррентоне, Виргиния. К восемнадцатому ноября генерал Бернсайд прибыл со своей армией Потомака в Фалмут, расположенный на берегу реки Раппаханнок, напротив Фредериксберга. Кавалерия Джеба Стюарта заняла позицию на станции Уоррентон.
Дэниел был рад вернуться в свой эскадрон. Мало того, ему
Казалось, не проходило и ночи, чтобы Дэниела не посылали в разведку.
А он не возражал. Ему даже нравилось каждую ночь в изнеможении падать на койку, потому что от усталости он иногда спал без сновидений.
Но чаще всего он все-таки видел сны: иногда видел себя на берегу реки, видел покрытый травой склон и ощущал дуновение ветра.
И во сне он видел ее: глаза огромные, серые с серебристыми искорками. Келли что-то шептала, а он держал ее в своих объятиях: теплая, бархатистая кожа, шелковистые волосы. Вот она подходит все ближе и ближе, что-то шепчет…
Потом вдруг раздается оглушительный залп артиллерии, и она исчезает.
«Это война, — устало говорил себе Дэниел. — ничего не поделаешь, надо воевать».
А главное — остаться в живых. Потому что он должен вернуться. Пусть даже для этого потребуется вечность, он все равно вернется на эту маленькую ферму в окрестностях Шарпсбурга!
Иногда длинными бессонными ночами он размышлял о том, как они встретятся.
Тринадцатого декабря напряжение вокруг Фредериксберга достигло апогея. Армия Бернсайда численностью сто шесть тысяч человек атаковала войска конфедератов под командованием Джексона Каменная Стена численностью семьдесят две тысячи человек.
В ходе сражения янки вынуждены были напасть на Мари-Хайтс. Произошла чудовищная кровавая бойня.
К ночи стало ясно, что конфедераты выиграли битву. У Дэниела победа, правда, не вызвала радостного чувства. Он слышал, как один янки произнес: «Это все равно что заставить нас взять приступом преисподнюю!»
Когда битва закончилась, усталый Мастер Ли обронил: «Хотел бы я, чтобы эти люди ушли и оставили нас в покое».
«Что правда, то правда», — подумал Камерон. К полуночи он представил донесения из полевого госпиталя, и открывшаяся ему картина надолго вывела его из равновесия. Когда он вернулся, солдаты уже ложились спать. Спустившись к реке, Дэниел долго стоял на берегу, глядя на воду.
Да, сегодня Джессу придется попотеть: искалеченных солдат надо будет буквально сшивать по кусочкам.
«Хорошо бы нас оставили в покое», — снова вспомнил Дэниел слова генерала Ли. Последний раз он видел его, когда передавал пакет от тетушки Присиллы. Ли выглядел таким усталым. Камерону самому до смерти надоело убивать, а конца все еще не видно. И почему Линкольн не оставит их в покое? Непонятно.
А вот Джессу понятно. Потому-то он и остался с Союзом.
— Боже милостивый, я нахожусь в состоянии войны с собственным братом, — прошептал он вслух и вдруг вспомнил про сверток в коричневой бумаге. Харли Саймонс, их сосед-артиллерист, которого он встретил, когда тот выписывался из госпиталя, в течение двух месяцев возил с собой серебряную детскую кружечку — подарок Джессу и Кирнан. Жена Харли привезла ее мужу, и с тех пор он таскал ее с собой в вещмешке в надежде передать подарок через Дэниела. Не важно, что Джесс оказался во вражеском стане, он был и останется другом семьи Саймонс.