Желанное рабство
Шрифт:
— Я не хочу иначе, — услышала она взволнованный голос Данте. — У меня есть все: процветающая компания, общественное положение. Но вдруг они перестали что-либо значить без тебя. Каким зельем ты опоила меня, Лейла Коннорс-Ли? Чем ты меня околдовала?
Лейла откинула волосы с плеч. Как ей объяснить ему необъяснимое? Никакой магии тут нет, просто они встретились, просто звезды так встали, просто любовь сама их нашла. Все и просто, и сложно... Ее мать была определенно права, когда уверяла Лейлу, что любовь управляет рациональным миром. Она приходит и переворачивает привычный уклад, не удосужившись
— Ты выйдешь за меня? — Данте почти прошептал эти слова. — Или думаешь, что я шучу?
Лейла посмотрела на его руку. Мускулистая, энергичная. Данте защитит ее от любой напасти. Он пойдет хоть на сделку с самим дьяволом, если потребуется спасти любимую женщину. Это настоящий мужчина.
— Но, Данте, — сказала она, призвав на помощь остатки благоразумия, — мы встретились в среду, а сегодня только воскресенье.
— Я ждал тебя слишком долго. Всю жизнь, — ответил Данте.
— Да! — Глаза Лейлы наполнились слезами. — Я чувствую то же самое.
— Ты выйдешь за меня замуж?
— Да!
Он привлек ее к себе и поцеловал на виду у всех собравшихся на террасе к утреннему кофе. Вне всякого сомнения, ни один из сотрудников не упустил ни единого движения своего шефа и его возлюбленной. Многие получали удовольствие, наблюдая прекрасную пару, другие были шокированы, а Карл Ньюбери был оскорблен, как ирландский монах проповедью арианина.
За исключением Карла Ньюбери, которого дела призвали в Нью-Йорк, все участники семинара прилетели с Карибов в Ванкувер в среду.
В офисе накопилось так много работы, что в течение двух недель после возвращения у сотрудников не оставалось времени не то что на сплетни, но даже на легкие пересуды. Кое-что о романе босса и Лейлы все же просочилось, но без новой пищи для толков сотрудники решили, что, поразвлекшись вдали от Канады, парочка разбежалась. Лейла не ошибалась, когда говорила, что в большом городе их любви будет много свободнее.
В последнюю пятницу февраля Данте пригласил Лейлу в итальянский ресторан. Его великолепный интерьер как нельзя лучше подходил случаю. Те, кто хоть раз обедал в большом викторианском зале, не забудут своего впечатления никогда. Столовое серебро и тонкий хрусталь, скатерти с ручной вышивкой и роскошные букеты роз — нет в Ванкувере более изысканного места.
— Я уже сомневаюсь, что мы правильно решили, отложив объявление о помолвке, — сказал Данте, когда они сделали заказ. — Прошло меньше месяца, как нас увидели вместе в «Классик», но, судя по обстановке, если мы не сообщим семьям о своем решении, кто-нибудь это сделает за нас.
— Наверное, ты прав, — неуверенно отозвалась Лейла.
По правде сказать, она наслаждалась их с Данте уединением, которое оба оберегали, вернувшись с Пойнсианы. Они использовали время, которое проводили только вдвоем, на то, чтобы лучше узнать друг друга, скрепить связь, родившуюся на острове. Лейла оценила любовь Данте к восточной поэзии, Данте разделил ее страсть к буддийской философии. Оба в прошлом много путешествовали, и теперь они с удовольствием делились впечатлениями друг с другом. Казалось, за месяц они успели обсудить больше, чем иные пары за всю жизнь. Единственное, чего Лейла никогда не допускала, это разговоров о своей семье, и, казалось, уклонялась от рассказов о семействе Данте.
— Ты не уверена? — спросил Данте, дотронувшись до руки Лейлы. — Не знаешь, как отреагируют на новость твоя кузина Клео или мама?
Лейла улыбнулась.
— Знаешь, Клео сказала мне, когда я собиралась на Пойнсиану, что там я встречу человека. Мужчину. Высокого темноволосого самостоятельного незнакомца, который буквально собьет меня с ног...
— Твоя Клео умница. А что мама? Ты так ничего мне и не рассказала о ней, кроме того, что она год как овдовела. Что она скажет на наше желание пожениться после столь короткого знакомства? Ей, наверное, это не понравится.
— Выкини из головы... Мама всю жизнь была бунтаркой. Когда пятьдесят лет назад все ее подруги дружно повыходили замуж, она не бросилась на шею первому встречному. Она ждала своего принца и, когда дождалась, оставалась с ним до конца. Может быть, и нескромно так говорить о своих близких, но моя мать редкая женщина.
— Принцем ты назвала отца?
— Да. Но это не значит, что он пришел и покорил ее. Она всегда поступала так, как хотела.
Данте задумался.
— У нее сильный характер... Мне хотелось бы с ней встретиться. Ты, наверное, более консервативна. Похожа на отца?
— Надеюсь, что нет. Кое-кто думает, что я обязана своими способностями в языках и бизнесе ему, но мне больше нравится думать, что мои способности исключительно моя заслуга.
Данте почувствовал, что она чего-то недоговаривает.
— Ты не любишь о нем говорить? Так ведь?
— Почему? Но, может, лучше ты расскажешь о своей семье?
Лейла уже знала, что семья Данте из пионеров — покорителей Канады. По линии отца все итальянцы, а вот мать имеет русские корни. Данте — старший сын в семье, у него шестеро сестер, отец же, как и у нее, умер.
— Сколько лет твоя мама вдовеет?
— Шестнадцать. Мне тогда исполнился двадцать один год.
— И она не захотела еще раз выйти замуж?
— Нет. Мне пришлось играть роль главы семьи, все-таки единственный мужчина в доме...
— Ты думаешь, твоя семья обрадуется мне? — нервно спросила она.
— Сестры будут на седьмом небе от счастья, а мама сразу побежит в церковь ставить свечки, — успокоил ее Данте, нежно прикасаясь губами к щеке Лейлы. — Мама молилась, чтоб я подарил ей побольше внучат. Как минимум дюжину. На меньшее она не согласна.
Данте и Лейла уже говорили о детях. Обычно мужчины обходят вниманием этот вопрос. Но Данте считал, что мужчина женится и заводит семью, чтобы жена родила ему ребенка, а лучше — нескольких!
— Да, конечно, — радостно соглашалась с ним Лейла. — Один ребенок в семье всегда вырастает эгоистом. Взгляни хоть на меня!
Лейла с удовольствием узнала, что будущая свекровь так же смотрит на вещи.
— Раньше, чем ты запомнишь, как кого зовут, сестры замучают тебя планами свадьбы, — пообещал Данте. — Джулия вытащит кружевную вуаль, в которой венчались все невесты Росси с тех пор, как бабушка осчастливила дедушку. Анни захочет испечь пирог. Кристи... Ну, эта неизвестно, что придумает. Кстати, то, что свадьба только летом, вовсе не умерит их пыла.