Желая дракона
Шрифт:
Глаза широко раскрываются, я принюхиваюсь — и гримасничаю. Дракон сошел с ума? Как он мог стоять, чтобы даже обнять меня?
— Налле, тебе лучше принять самую быструю ванну в мире, — бормочу я про себя, когда начинаю раздеваться и закидывать еще больше палок в огонь под горшком с водой.
***
Лицо вымыто, тело вымыто, волосы высушены, и коса распущена, мои меховые сапоги сняты и сушатся у огня, надето чистое платье-туника с запахом трав, я чувствую себя… женственной. Даже
Пока я купалась, наша еда готовилась. Или, вернее, разогревалась, так как тушеное мясо было здесь все утро, но я все еще его томлю. Я довела его до кипения, так что это считается. Я просто закидываю в рот последнюю порцию, когда голова Халки входит в домик. Он не меняет форму своего дракона и остается только головой в дверном проеме.
— Я вернулся, дрхема.
Облегчение сладко и нервно разливается в моих жилах. Он вернулся. Он поможет! Он думает, что ты хорошенькая, даже когда тебя следует бросить в пруд с куском щелочного мыла.
— Замечательно, — говорю я с нервной улыбкой. — Ты что-нибудь поймал?
Я немного наклоняю свою миску, чтобы он мог в нее заглянуть.
— Я приготовила для тебя тушеное мясо, если хочешь.
— Я бы хотел, — подтверждает он. — Я буду через мгновение.
Его голова исчезает, дверная заслонка опускается, а затем раздается ужасный звук рвоты.
Подвигая миску к скамейке, я бросаюсь к дверному проему, его спасенные перья взлетают в воздух.
— Халки?
Я выхожу из хижины и вижу качающуюся спину колоссального дракона, сидящего на корточках, с опущенными плечами, опущенной длинной шеей и почти касающейся земли мордой. Его крылья плотно прижаты к бокам — и его ребра болезненно выпирают, когда он выпускает очередной ужасный отрывистый кашель.
Этот дракон вселит страх в сердца всех женщин, которые попытаются выступить против нас. Он защитит нас. Он спасет моего брата. Он — наша спасительная благодать.
У спасительной благодати моего племени — рвота.
И что меня больше беспокоит на личном уровне, так это то, что мужчина, с которым я мысленно спланировала всю ночь перед дерзким спасением, в тот час, когда он оставил меня одну, чтобы подумать, заболел.
— Халки! Что ты ел? Было ли это ядовито? — взволнованно кричу я.
Со своего наблюдательного пункта я в ужасе наблюдаю, как что-то большое и темное касается его языка, когда он давится. Его челюсти широко открываются, и два тонких лоскута почти прозрачной ткани соединяют нижнюю челюсть с верхней в складках губ. Они растягиваются, изгибаются и складываются, следуя движениям его рта.
То, что у него на языке, втягивается обратно в горло,
Видения моего защитного, безумного преданного дракона, которого я называла своим меньше суток, развеиваются, как дым, пока я смотрю, как он работает, чтобы вырвать свои кишки. Почему мой дракон умирает?
Я бегаю вокруг него, пытаясь лучше разглядеть, что случилось. Он хрипит, как будто поймал поперечную косточку в задней части горла, и эта темная штука появляется все больше каждый раз, когда его рвет, но не выходит полностью.
— Ты задыхаешься? — в панике спрашиваю я.
Я даже держу руку вверх с растопыренными пальцами, как будто могу протянуть руку и попытаться очистить его горло от любого препятствия.
Но его ряды невероятно длинных заостренных зубов блестят. Было бы глупо просовывать руку где-нибудь между этими челюстями, и даже эта мера поможет только в том случае, если я смогу дотянуться достаточно далеко назад, чтобы устранить любую преграду.
Халки снова кашляет — а затем подбрасывает массивный продолговатый… предмет.
Он падает на землю с мягким воркованием, а не с шлепком. Вместо мокрого и блестящего, как содержимое желудка или его внутренностей от жестокости его извержения, все, что появилось, компактно, сухо и… странно.
— Что… это что?
Кулла, одна из моих соплеменниц, убирает руку ото рта, чтобы показать на Халки… что бы это ни было.
— Это кольцо в носу быка? — спрашивает она.
Не могу поверить, что подхожу ближе, но это так. Я смотрю на него, пока у меня не отвисает челюсть. Затем я смотрю на нашего дракона.
— Что это? Дракон, ты съел одного из наших быков?
— Нет.
Халки протягивает свои когти и хватает комок, того, чем его вырвало, как будто это драгоценное сокровище, а не отвергнутое содержимое желудка.
— Я летал до тех пор, пока не наткнулся на какой-то домашний скот, который находится недалеко от Эмбер-Пик. Я нашел там пищу для охоты.
— Умм, Халки? Если ты нашел их в загоне, это не «охота», — подчеркиваю я.
— Эмбер-Пик? — шепчет кто-то. — Он украл у племени степных Гигантов!
Не обращая внимания на болтовню, которая вспыхивает, как кипящая вода, Халки встает, осторожно поднимает причину своей клинической смерти и несет свой кубик рвоты в домик.
— Что ты с этим делаешь? — спрашиваю я.
— Храню вместе с нашими вещами, — отвечает он.
Я поворачиваюсь и смотрю в море потрясенных лиц вокруг меня.
— Это его кастинг, — говорит Ятанак, опираясь на свою кривую резную трость.
— Ты, — обвиняю я. — Позже мы поговорим.