Железная команда
Шрифт:
— Дорогуля, это отверстие надо закрывать!
Кулак не на шутку осерчавшего Семги уже не достал увертливого озорника. Держась на некотором расстоянии, Швабля с серьезным видом продолжал поучать разозлившегося Семгу:
— Первая заповедь: не зевай, вторая: удирай. Чучело ты лопоухое, когда я тебя образую!..
Он был неисправим, этот «заклинатель змей». Даже потеря ружья не повлияла на него.
Загадки бывают разные
Время, время! Говорят, что
Даже удивительно, какой-нибудь месяц-два назад он слонялся без дела, не знал, чем заняться! Теперь не было времени поесть толком. Утром не успевал глаза открыть, Митька уже барабанил в окно:
— Айдате в гараж скорей! Надо перед выездом зажигание проверить, а то вчера один цилиндр барахлил.
Найденный в Сухом логу песок оказался большим подспорьем для совхозных строителей. Зато самим открывателям стало дел выше головы. Подвоз песка целиком поручили их бригаде под руководством Шуры.
Теперь они уже считались настоящими подсобными рабочими, им начисляли настоящую зарплату, и прораб по-настоящему кричал на них:
— Опять до обеда сделали два рейса вместо трех! На свалке я видел такую работу!
— Колесо спустило, — отговаривалась Шура перед своим отцом.
— Знаю. Оно у вас всегда возле речки спускает. Вы мне только сорвите кладку стен, я вас, туда-сюда!
Даже Орешику было понятно, что из-за песка никакой срыв строительству не угрожал, везде на объектах уже имелись порядочные запасы. Однако Ивану Борисовичу все было мало, и он гонял и гонял их бригаду на «Везделете» так, что и выкупаться по дороге некогда было.
Осматривать и заправлять «Везделет» горючим Шура доверяла далеко не каждому из своей бригады, это надо было заслужить. Вообще после получения водительских прав она стала придирой не хуже самого Авдея. Каждый день спрашивала. И чуть название частей машины перепутал или запнулся на правилах уличного движения — марш от руля в кузов. А то и совсем в рейс не возьмет. Поэтому приходилось учить «Спутник шофера» и «Правила уличного движения», хотя никто из ребят не собирался быть водителем такси в городе.
Практической ездой команда «Везделета» занималась в открытой степи. Кто лучше других отвечал на три Шуриных вопроса, того она сажала за руль. Поначалу, как правило, Митька первый завладевал рулем. Но лотом Никита так приналег на учебник, что уже мало в чем уступал приятелю. Шура доверяла ему вести машину даже через сырую низину около Суетинки, где вся дорога была в ямах и рытвинах. И он ни разу не засел там и не заглушил мотор при переключении скоростей, как случалось у других.
Швабля тоже неплохо осваивал устройство автомашины, однако, когда он садился за руль, Шура строго сдвигала свои черные брови и клала руку на ручной тормоз.
— Ты мне еще газани! Вышвырну! Будешь бежать сзади, пока подметки не промокнут.
«Везделет», управляемый Левой, вел себя, как дурашливый жеребенок. Он то, не разбирая дороги, скакал прямо по глубоким выбоинам, то вдруг шарахался в сторону от едва приметной кочки. Сидящих в кузове встряхивало, словно фишки при игре в лото.
— Это не езда, а убойство! — ворчал Олег.
Часто прораб посылал их на станцию или в райцентр за различной мелочью — гвоздями, фанерой, стеклом, дверными замками и ручками. Там можно было купить мороженого и напиться газировки.
Но больше всего Никита любил ездить за песком. Если он день или два не бывал в лесу, им овладевало беспокойство, точно он что-то потерял. Неясное, но большое чувство просыпалось в нем. Оно не имело названия, его вообще нельзя было понять и выразить словами… Чего-то хотелось. Может, рисовать сосны в золотистых чешуйках? Или петь? Или сочинять стихи?
Иногда, пока ребята на машине отвозили песок, Никита оставался в Сухом логу один. Бродил, смотрел и слушал.
До знакомства с Калинкой он видел лес как будто лишь снаружи, даже когда шел по нему.
Калинка показала им лес изнутри, она словно раскрыла перед ними его живую трепетную душу. Теперь для Никиты каждое дерево как бы имело свое лицо. Береза, возвышавшаяся над мелкими елочками, напоминала маму — такая же кудрявая и красивая. Большая сосна у края лога казалась старухой в зеленой шали — хмурая, строгая, все вздыхала и с укором покачивала головой. Маленькая сосенка ниже по косогору выглядела ее внучкой. Проворная, шустрая, увидела что-то на земле, пригнулась и смотрит, смотрит, вот-вот шепнет Калинкиным голосом: «Тише, здесь лисятки живут!».
Лисы давно ушли из норы. Но каким-то непонятным образом Никита знал, что Калинка еще придет взглянуть на них.
И она пришла.
Багира подбежала прямо к Никите, а девочка, сделав вид, что не заметила его, заглянула в нору.
— Опять подсматривать остался? — улыбнулась она, когда уже нельзя было больше прикидываться, что не видит Никиту.
Будто прося извинения, он сказал, что остался в лесу по делу.
— Отчего ты сюда не приходишь? — непонятно робея, спросил Никита.
— Я приходила с папаней, когда бульдозером зимник чистили… А какое у тебя дело? Может, помочь?
— Да! Когда ты ушла — помнишь? — Лева в лесу ружье потерял.
— Ой, прям-то! Ружье — пуговка, что ли? Как это можно потерять?
— А вот… Ищем, ищем — нет нигде. Только смотри не проговорись кому, а то Левке несдобровать.
По правде говоря, бывшие участники похода уже махнули рукой на пропавшее ружье. Никита предлагал сложиться с первой зарплаты и купить новое. Однако Швабля категорически отверг это предложение. Он настойчиво просил об одном: забыть, что у них в походе имелась бескурковка.