Железная мистерия

Андреев Даниил Леонидович

Эстрадники

— Видя праздник наш таковский,Прослезился бы Чайковский.— Как наш мир великолепен —Обалдел бы старый Репин.— Трелям наших саксофоновПоразился б сам Сафонов.^{27}— Увидав наш рай простой,Сдох бы с зависти Толстой.

Выкрики

— Ох, отобьем памороки!— Ух, в голове — чад…— Глянь-ка: кругом сумерки,Мжица, туман, чит…

Мужской голос — в толпе

Плачьте

больней, домры!Цепь фонарей в сумракМанит, нашлет омрак Бражный, густой сон…Пойте в слезах, гусли!Ведь все равно — еслиЧувства, права, мысли Мыслит за нас он!

Женский голос — подхватывая

Все — трын-трава, еслиВ вечную тьму после…День промелькнет, час ли — К моргу наш путь прям…Жми нас в ночных парках,Мчи на витых горках,Каждому — быть в урках, Сгинуть по лагерям.

Двое вполголоса

— Шмыг стороной, киска…— Шмыг, только ой, узко…— Что нам? С тобой ласкаХоть на гнилых досках.

Мужской голос — в катакомбах

Лишь бы найти к срокуСилы — постичь Книгу;Лишь бы, взрастив сына, Дать ему наш ключК ржавым замкам Рока,К правде и лжи Ига,К белым дворцам Солнца Там, в глубине туч…

Женский голос — подхватывая

Сердце свое выну,Брошусь навстречь карам,Под громовой топот Цокающих коней,Лишь бы вручить сынуГорьким святым даромНаш роковой опыт Этих ночных дней!

Голос неизвестного юноши, который еще недавно был мальчиком

Это — тупик мой. Вся пройденаТопь Афродиты Народной;Плотностью чувств безысходноЖизнь моя отягощена.Только сладчайший Голос со днаСлышится — темный, прохладный…Иль богоборческих царств глубинаХлябью манит многоводной?

Женственный голос из глубинной крепости Друккарга

В темном краю Муку своюСтолько столетий, как пленница, пью… В этом жилье В мертвой земле,Бодрствуют духи с рукой на копье… Дни — как гроба… И, как раба,Жду, что сулит мне врагинь ворожба…

Голос внезапно изменяется: не сопрано, но глубокое контральто мягко слышится оттуда же, странно похожее тембром на звучание предыдущего, точно голос старшей сестры:

— Строг судия — Бог бытияДогмат-секиру возмездья куя… Сладко мое Жжет лезвиеТех, кто склонится ко мне в забытье. В темном краю Саваны шьюНад паутинною пряжей пою.

Неизвестный юноша

Кто это? кто это? Что нам пророчатСмутные песни вещих подруг?На Цитадели протяжно и тяжело бьет шесть.

Бесстрастный голос с вышины

День кончен. Первая Стража Ночи Вступает в круг.

Карна

Хлынули сумерки — смуры и бурны:Дети ущерба снуют во мгле,В вечных тенетах скорби и скверны,Ниже и ниже — к мертвой земле.И, надвигаясь на море и горы,Ночь мировая глядит в зрачки,Приоткрывая ларец Пандоры^{28}Медленным волхвованьем руки.

Голос Даймона

Видишь: от тела владыкиТемное отпочковалось?Ползает по виадуку,Вьется, змеясь, как волос…

Юноша

Вижу: клубится исчадьем,Ищет державной доли,Вглядывающимся отродьемРыщет у Цитадели…

Гром отдаленного взрыва. Плясовая музыка обрывается.

Вскрики

— Что это? где это? — Выстрел! убили!— В кои-то веки бойко попели…— Где ж это взрыв?— Да в Цитадели!— Сбоку весь кров разворотили…— Слушайте, слушайте: вон уже вестник.— Пал на посту старший наместник!^{29}— Ох, наступает беда… Быть казням…— Уж потеряем тогда Счет узням!

Мрачная мелодия, похожая на похоронную, надвигается на толпу и пригибает голоса к земле.

Хор погребальной процессии

— Он пал на посту… — Тум-тумм!— Он был опекун Всем намм…— Он был как отец, Как кумм…— Бей, скорбный народ, В там-тамм!

Новый кандидат в наместники

СмертьВырвала снова из наших рядов пук жертв. ПустьЛег наш министр в похоронный рыдван; пусть мертв; ОнПрожил сознательно, в поте лица свой век; ОнПламенно жаждал нести до конца свой вьюк… СмертьТолько сплотит нас, и не устрашит нас враг, НиБог, ни соперник, ни войны, ни злой вой вьюг!

Голоса в ареопаге

Мощь властелина явлена:Злое отродье словлено,Пытано — обезглавлено —Истолчено — раздроблено.

Голос уицраора

В ночь, как молния, дам клич в битву.Завтра будет мир мой — дотла!Кто же смеет сорвать мне жатву?Не дает истребить сев зла?