Железная звезда
Шрифт:
— С какой стати? Тебя это не касалось. Ты взял деньги за индульгенцию. Мы заключили сделку.
У нее были серые глаза с золотыми искорками. Больших усилий стоило смотреть в эти глаза.
— Все еще хотите меня убить? — спросил я.— Сейчас?
— Нет и нет,— ответила она и снова назвала меня по имени. — Сказать не могу, как я удивилась, когда тебя ввели. Мне доложили: индульгентщик, Джон Доу. Торговцы индульгенциями — это мой отдел. Их всех приводят ко мне. Когда-то давно я все думала, что будет, если притащат тебя, но потом сообразила: нет, невозможно, он за миллион
Я спросил:
— Вряд ли вы поверите, но я чувствовал себя виноватым. Вы точно не поверите. Но это правда.
— Убеждена, что ты терпел нескончаемые муки...
— Поверьте, пожалуйста. Верно, я многих людей обманывал, иногда жалел их, иногда — нет, но вас я забыть не мог. Это правда.
Она задумалась. Не знаю, поверила ли она мне хоть на долю секунды, но задумалась — я это видел. Потом спросила:
— Почему ты это сделал?
— Я обманываю людей потому, что не хочу казаться совершенством. Выдаешь индульгенцию, и каждый раз идет молва. Постепенно ты становишься известен. О тебе узнают повсюду, и раньше или позже существа тебя хватают. Так что я постоянно делал кучу фальшивок. Говорил людям: сделаю все, что смогу, но не даю никаких гарантий — иногда не срабатывает.
— Ты сознательно меня обманул.
— Да.
— Так я и думала. Ты выглядел таким спокойным. Настоящий профессионал. Мастер. Уверена была, что индульгенция действующая. Представить не могла, что она не сработает. Но у Стены меня схватили. И я подумала: этот подонок меня продал. Он слишком хорош для того, чтобы обмишулиться.— Она говорила спокойным тоном, но в глазах все еще был гнев,— Ты что, не мог обжулить еще кого-нибудь? Почему выбрал меня?
Я долго смотрел на нее. Потом ответил:
— Потому что я вас любил.
— Чушь. Ты меня совсем не знал. Я была случайным человеком, который тебя нанял.
— Именно так. Но я вдруг размечтался — безумные фантазии насчет вас, неизвестно откуда они взялись, я был готов перевернуть свою чудесную, благоустроенную жизнь ради вас, а вы видели только исполнителя. Я не ведал о парне в Сан-Д ие-го. Знал только, что я вас хочу. Или, по-вашему, это не любовь? Ладно, называйте по-другому, как понравится. До тех пор я не позволял себе таких чувств. Думал, это неумно: связывает по рукам и ногам, риск слишком велик. Но увидел вас, поговорил с вами немного и подумал, что между нами может что-то возникнуть; я стал меняться, я подумал: да, да, пусть случится на этот раз, все может быть по-иному на этот раз. А вы ничего не видели, ничего — только лепетали, как важна для вас индульгенция. Потому я вас обманул. Но потом подумал: Господи, я загубил эту девочку, и всего лишь потому, что вышел из себя, а сделать-то было нужно какой-то пустяк. И с тех пор все время... Конечно, вы не верите. Я же не знал насчет Сан-Диего. Из-за этого мне еще хуже.
Она ни слова не проронила в ответ, молчание становилось невыносимым. Так что через секунду я попросил:
— Ответьте мне на один вопрос. Этот парень, что разделался со мной на Першинг-сквере. Кто он такой?
Она сказала:
— Никто.
—
— Он не «кто». Он — «что». Это андроид, мобильное устройство для ловли индульгентщиков, напрямую соединенное с большим компьютером существ в Калверт-сити. Новые устройства, мы выпускаем их в город.
— Вот как...
— В отчете сказано, что ты задал ему трепку.
— Скорее, наоборот. Чуть мозги мне не расплавил.
— Ты пытался выпить море через соломинку. И было похоже, что тебе это удастся. Наверное, ты действительно хороший хакер.
— Почему вы пошли на них работать? — спросил я.
Она пожала плечами.
— На них работают все. Кроме таких, как ты. Ты взял все, что у меня было, и не дал мне индульгенции. Что мне оставалось делать?
— Понимаю.
— Это не такая уж плохая работа. По крайней мере, не работа на Стене. И не отослали на Т. Н. У.
— Да,— сказал я.— Наверное, неплохое занятие — если вы согласны работать в комнате с высоким потолком... Значит, вот что ожидает меня? Пошлют на Т. Н. У.?
— Не будь дураком. Ты слишком ценный работник.
— Для кого?
— Систему надо постоянно совершенствовать. Ты это знаешь лучше, чем любой из них. Будешь работать на систему.
— Й вы думаете, я соглашусь стать боргманом? — изумленно спросил я.
— Тогда Т.Н. У.
Я умолк. Ее предложение — полная ерунда. Они будут ослами, если доверят мне хоть какую-нибудь ответственную работу. И окончательными ослами, если подпустят меня к своему компьютеру.
— Хорошо. Я буду работать. При одном условии. Позвольте мне сыграть еще раз с этим вашим андроидом. Мне надо кое-что проверить. А потом можем обсудить, для какой работы я больше подойду.
— У тебя не такая ситуация, когда можно выдвигать условия.
— И все же это моя ситуация. То, что я делаю с компьютерами... называйте это творчеством. Вы не заставите меня делать подобную работу против моей воли.
Она обдумала мой ответ.
— Зачем тебе это нужно?
— Меня никто не мог одолеть. Хочу попробовать еще раз.
— Но зачем?
— Давайте вашего андроида, и я покажу зачем.
Она уступила. Может быть, из любопытства, может, по другой причине. Словом, она соединилась с компьютером,— не прошло и минуты, как привели андроида, с которым я состязался в парке. Или другого с такой же физиономией. Он оглядел меня с симпатией, но без малейшего интереса.
Кто-то вошел, снял с моего запястья браслет безопасности и удалился. Женщина проинструктировала андроида, он подставил мне запястье. Мы вошли в контакт, и я сразу прыгнул в глубину.
Меня шатало и качало, я был изрядно помят, но знал, чего хочу, и знал, что должен действовать быстро. Задача: полностью игнорировать андроида — он был просто терминалом, прибором — и прорваться к тому, что помещалось за ним. Так что я обошел собственную программу андроида, она была толковая, но поверхностная. Миновал ее, пока андроид строил свои комбинации, нырнул в глубину, мгновенно ушел с уровня внешнего устройства на уровень большой машины и сердечно пожал лапу главного компьютера, что в Калверт-сити.