Шрифт:
Семейство Бирсфордов вяло рылось в накопившейся корреспонденции, когда вдруг Таппенс, радостно вскрикнув, выхватила один из конвертов.
— Новый клиент! — важно объявила она.
— Ха… — сказал Томми. — И что же интересного мы можем извлечь из этого письма, Ватсон? Да почти ничего, кроме очевидного факта, что мистер — как его? — Монтгомери Джонс не в ладах с орфографией, а значит, получил самое элитное образование.
— Монтгомери Джонс? — переспросила Таппенс. — Что-то знакомое… Точно! Жаннет Сент-Винсент о нем упоминала. Его мать леди Айлин Монтгомери, этакая сварливая
— Старая как мир история, — заметил Томми. — Так, посмотрим, в какое же время сей джентльмен желает навестить нас? Ага, в половине двенадцатого…
Ровно в одиннадцать тридцать дверь в приемную распахнулась и на пороге появился очень высокий молодой человек с приятным и открытым лицом.
— Послушайте, дружище, могу я повидать мистера, э… Бланта? — обратился он к Альберту.
— Вам назначено, сэр?
— А черт его знает. Да, наверное. То есть я посылал письмо.
— Ваше имя, сэр?
— Монтгомери Джонс.
— Я сообщу о вас мистеру Бланту. После непродолжительного отсутствия Альберт вернулся.
— Не могли бы вы чуточку подождать, сэр? В настоящий момент мистер Блант проводит чрезвычайно важные переговоры.
— А? Ну конечно, конечно, — согласился мистер Монтгомери Джонс.
Надеясь, что на клиента произведено надлежащее впечатление, Томми нажал кнопку звонка на своем столе, и через минуту Альберт уже вводил жертву.
Томми поднялся навстречу гостю и, тепло пожав ему руку, проводил к свободному креслу.
— Итак, мистер Джонс, — напористо начал он, — чем могу быть полезен?
Мистер Монтгомери Джонс неуверенно посмотрел на находившееся с ними в комнате постороннее лицо.
— Мой личный секретарь, мисс Робинсон, — пояснил Томми. — Можете говорить при ней. Как я понимаю, вас привело сюда некое семейное дело деликатного свойства?
— Да нет, не совсем, — возразил мистер Монтгомери Джонс.
— Вы меня удивляете, — заметил Томми. — Надеюсь, неприятности не постигли лично вас?
— Нет, конечно нет! — ответил мистер Монтгомери Джонс.
— Ну, — вздохнул Томми, — в таком случае, наверное, будет лучше, если вы изложите нам факты.
Оказалось, однако, что именно этого мистер Монтгомери Джонс сделать, по-видимому, неспособен.
— Чертовски неловко обращаться к вам с такой ерундой, — промямлил он. Я… э… в общем, не знаю, как и сказать…
— Дела о разводах мы не берем, — предупредил Томми.
— Боже мой, нет! — воскликнул мистер Монтгомери Джонс. — Я не о том. Просто… ну… чертовски глупая шутка. Вот и все.
— Кто-то сыграл с вами странную шутку? — пытался помочь ему Томми.
Но мистер Монтгомери Джонс снова помотал головой.
— В таком случае, — не смутился Томми, — не будем гадать. Успокойтесь и расскажите все, что считаете нужным.
Наступила пауза.
— Видите ли, — решился наконец мистер Джонс, — это случилось во время обеда. Я сидел рядом с девушкой.
— И что же? — подбодрил его Томми.
— Она была, ну… Ох, я правда не могу ее описать. Просто в жизни не встречал более азартной девушки. И очень смелая. Она австралийка, снимают с подружкой квартиру на Кладжес-стрит. Просто передать не могу, что она со мной сделала.
— Мы представляем, мистер Джонс, — сказала Таппенс. Она уже сообразила, что, если заботам мистера Джонса и суждено облечься в слова, произойдет это только при чутком женском участии, а никак не под нажимом излишне деловитого мистера Бланта.
— Мы понимаем, — материнским тоном добавила она.
— Ну вот, для меня это было как гром среди ясного неба, — поведал мистер Монтгомери Джонс. — Ну, что кто-то может меня так сразить. Там была еще одна девушка — вернее две. Одна ужасно веселая и все такое, но уж очень не такой у нее подбородок… А танцует она здорово, да и знаю я ее чуть не с пеленок, так что чувствую себя с ней как бы в безопасности. Ну, вы понимаете. А вторая вообще была из «Фриволите». Жутко забавная, только маман подняла бы страшный шум, да и не хочу я жениться ни на одной из них. Но думать-то, конечно, думал, ну, вы понимаете, а потом — угораздило же меня — сел рядом с этой девушкой и…
— Мир словно перевернулся, — подсказала всепонимающая Таппенс.
К этому времени рассказ о любовных приключениях мистера Джонса порядком утомил Томми, и он принялся нетерпеливо ерзать на стуле.
— Как верно вы это заметили! — восхитился мистер Джонс. — Все так и было. Только, знаете, боюсь, я ей не слишком понравился. Вы, может, не поверите, но на самом деле я не очень-то и умный.
— Ну, зачем же так скромничать? — сказала Таппенс.
— Нет, я прекрасно понимаю, что я не находка, — заверил ее мистер Джонс с подкупающей улыбкой, — и совсем не пара такой изумительной девушке. Вот потому-то и решил, что только и остается, что провернуть это дело. Это мой единственный шанс. Она такая, что если уж сказала, то точно сделает.
— Ну, мы, конечно, желаем вам всяческой удачи и прочее, — доброжелательно заметила Таппенс, — но я не совсем понимаю, чего же вы хотите от нас.
— Господи! Разве я не объяснил? — изумился мистер Монтгомери Джонс.
— Нет, — отрезал Томми. — Не объяснили.
— Ну, как ведь оно получилось? Мы разговорились о всяких загадочных историях. Уна — так ее зовут — обожает их не меньше моего. Ну и вспомнили одно дело, где все упиралось в алиби, и поспорили, трудно ли его устроить, алиби то есть. Я сказал, то есть нет, это она сказала… Или все-таки я? Черт, кто же из нас это сказал?
— Ну, это не важно, — сказала Таппенс.
— Наверное, все-таки я. Так вот, я сказал, что это чертовски трудно обеспечить алиби. А она заявила, что раз плюнуть, стоит только немного поднапрячь мозги. Ну, короче, мы сильно поспорили по этому поводу, и в конце она заявила: «Давай на пари. Я устрою такое, какое нельзя будет опровергнуть. Так на что спорим?» «Да на что хочешь», — ответил я, на чем и порешили.
Она чертовски в себе уверена. «Считай, я уже выиграла», — говорит. Я сказал, что рано она радуется. «А вдруг, — говорю, — проиграешь и придется тебе выполнить любое мое желание?». Она только засмеялась. «Азарт, — говорит, — у нашей семьи в крови, так что рискнем».