Железное сердце. Книга 1. Дочь часовщика
Шрифт:
Фон Морунген по утреннему времени и ожидая осмотра был без сюртука, в простой белой рубашке и брюках. В этом наряде он казался моложе, и я невольно отметила, — впрочем, не впервые, — что мужчина он видный, хорошо сложенный, со строгой выправкой.
Изяществом он не отличается, и утонченности ему совсем не досталось, но фигура его производит впечатление упругой, тяжелой силы. И подумалось: наверняка полковник нравится женщинам — тем, кто любит лица с грубоватыми, волевыми чертами. Крепкий подбородок, крупный нос, острый блеск холодных глаз так и просятся на портрет полководца.
Спохватившись, отвела взгляд и обнаружила, что в комнате присутствует кое-кто еще.
В углу притаился бледный человек, которого я вчера встретила в коридоре и приняла за привидение. Он сосредоточенно собирал бритвенные принадлежности в кожаный несессер. Резко пахло спиртом и гвоздикой. Рядом на столике стоял таз с мыльной водой и множество склянок. Похоже, мой вчерашний знакомец действительно был брадобреем, которому, как упомянул Курт, полковник обязан жизнью…
Я посмотрела на брадобрея и, как ни старалась, не сумела представить его в роли героя, спасающего своего командира. Он был худ и невысок, держался немного подобострастно, как принято у цирюльников. Его руки двигались ловко, но едва заметно подрагивали. Кожа отливала нездоровой сизостью и туго обтягивала череп, а глаза под набрякшими веками поблескивали настороженно. Возраст этого странного мужчины определить не удалось. Ему могло быть и тридцать, и шестьдесят.
— Познакомьтесь с Зандером, Майя.
Зандер повернулся ко мне и, глядя в угол комнаты, с почтительным дружелюбием произнес:
— Приятного вам утречка, госпожа Вайс.
Я чуть не раскрыла рот, когда увидела, что из оттопыренных ушей Зандера торчали латунные трубки. Они соединялись тонкими шлангами с ящиком, который висел у него за спиной на кожаных лямках. Заметив мое удивление, Зандер залился мелким смехом.
— Это слуховой прибор, госпожа Вайс, — он ткнул пальцем себе за спину, потом коснулся уха. — Его изготовил один ученый человек в столице. Без моего ухофона я глух, как тетерев. Результат контузии. Таскать его на себе все время тяжеловато, поэтому если увидите меня без моей ноши, не обессудьте, если отвечу невпопад.
— Я рада, что у вас есть это … средство. Благодарю вас, господин Зандер, что показали вчера дорогу.
— Привыкайте, Майя, — сказал полковник сухо. — В этом замке полно инвалидов. Зандер глух, я лишен сердца. Даже мой пес, Кербер, неполноценен. Много лет назад он пострадал в стычке с волком и чуть не погиб. Мастер Кланц заменил псу часть костей и поставил механическое сердце, такое же, как и у меня. Кербер стал первым, на ком он выполнил эту операцию. Я был вторым.
— Сколько лет вашему псу? — озадачилась я.
— Больше двадцати. Обычные собаки столько не живут, но механическое сердце изнашивается медленнее и дает долголетие. Не знаю, смогу ли насладиться этим преимуществом. Это зависит от вас. Приступим, госпожа Майя? С утра были перебои. Надеюсь, вы сможете их устранить.
— Сделаю все, что в моих силах.
— Уж постарайтесь.
Он расстегнул рубашку и подошел к креслу. И тут полковника шатнуло, повело в сторону, как от сильного головокружения. Он на миг замер, потом слепо нашарил подлокотник, оперся, опустился на сиденье и тяжело откинулся на спинку.
Я быстро придвинула табурет, села и разложила на коленях инструменты. Осторожно коснулась металлической дверцы на груди полковника, но отдернула руку и посмотрела на него внимательнее. Фон Морунген тяжело дышал, его лицо побледнело. Мой взгляд машинально отметил, что на подбородке у него краснел порез от недавнего бритья; он казался очень ярким на побледневшей коже.
— Вам плохо, ваша милость? — спросила я встревоженно.
Он ответил с усилием:
— Да, нашло помутнение. Вы слышите? Сердце бьется неровно.
Шестеренки за медной дверцей крутились бойко, ничего странного я не заметила. Однако прислушавшись, поняла: перед последним ударом звучала легкая пауза. «Динь-ток…клац». «Динь-ток…клац». Музыка сердцебиения не была ритмичной.
Сделала то же, что и вчера: осторожно коснулась пинцетом колес, выравнивая их положение на оси, капнула смазки. Но ничего не изменилось. Охватила тревога, которая перешла в легкую панику. На первый взгляд, механизм был в порядке. И что теперь делать?
Я положила руку ему на грудь и прикрыла глаза. Нехотя, не сразу, содержимое грудной клетки засветилось перед моим внутренним оком — и каждая деталь, каждая пружинка горела тревожным красным светом!
— Мэтр Кланц говорил, что ход механизма можно исправить, меняя состояние этой… ауры. Эфирного двойника, — произнес полковник сквозь стиснутые зубы. — Вы можете это сделать?
— Не знаю, — растерялась я. — Я так не умею. Но попробую.
— Между эфирными двойниками механизма и моего тела есть симпатическая связь. Нужно ее укрепить.
— Наверное, — пробормотала я. — Вот только как?
— Иногда Кланц пользовался прибором наподобие обычных часов. Он настраивал его, сердце начинало идти ровно. Наверное, он и между этими механизмами установил симпатическую связь. Вы хоть понимаете, что это такое?
— Примерно. Слышала, деревенские колдуны и знахари делают кукол. Если человек болен и ему надо помочь, они обмазывают куклу целебным составом, и человек выздоравливает. Если хотят навредить, то втыкают в куклу иглы. Думаю, механизм мэтра Кланца работал по тому же принципу. Напишу доктору Крамеру, он может знать больше. А теперь, ваша милоcть, помолчите. Не разговаривайте со мной. Поберегите силы, а я попытаюсь сосредоточиться.
Полковник покорно замолчал, а я вглядывалась в алые линии и мысленно приказывала им сменить цвет.
Пожалуйста, сердце, не капризничай. Не знаю, что с тобой происходит и в чем беда, но прошу, смени ритм. Динь-ток-клац. Динь-ток-клац! Вот твоя музыка. Давай, ну!
От напряжения у меня по спине побежал пот, и мое собственное сердце колотилось очень сильно. Но лучше пусть сердце полковника бьется ему в такт, чем так, хромая и спотыкаясь!
Я пыталась заставить механизм — точнее, его эфирный двойник — подчиниться моему желанию. Но как же это сложно! Все эти нематериальные, неосязаемые линии, симпатические связи, эфирные флюиды были выше моего понимания!