Железное сердце
Шрифт:
— Бросьте мне ключ.
На этот раз Лори не колебалась — сердить рейнджера и далее уже не имело смысла.
Он оставил ключ там, где тот упал, вынул другой и бросил ей.
— Отомкните манжет на его правой кисти.
Лори молча повиновалась.
— Теперь замкните его на своей кисти.
— Но ему нужна помощь, — в отчаянии воскликнула Лори. — Вам… тоже нужна помощь.
— Вы действительно полагаете, что я доверюсь теперь вам или вашей проклятой помощи? — с горечью произнес он. — И мне сдается, что ваш брат переживет шишку на голове и подвернувшуюся лодыжку. Замкните манжет, Лори,
Она затянула манжет вокруг своей кисти.
— Потуже, Лори.
Девушка затянула манжет до отказа. Он все еще казался свободным, но не настолько, чтобы позволить ей выскользнуть.
— Теперь верните ключ.
Она подержала его в руке, затем бросила ему.
Он отвернулся от них и прислонился к дереву. На миг он застыл, и его поникшие плечи говорили о слабости, которую он отказывался показать им до этой минуты. Лори прикусила губу, сдерживаясь от желания предложить ему помощь. Ему нужно помочь.
Он мог бы убить ее, но не убил. Даже после того как она напала на него из засады. Даже когда решил, что она пыталась убить его.
Он мог убить Ника.
Рейнджер постоял несколько минут неподвижно, будто собираясь с силами, потом снял рубаху, оторвал от нее полосу и наложил на плечо повязку, чтобы остановить кровотечение. Не произнеся ни слова, он прошел туда, где находились их припасы. Подняв две фляги, он бросил их Нику, затем куда-то ушел и исчез из виду. На миг она испугалась, что он может оставить их в таком положении, но он вернулся с охапкой сушняка для костра в правой руке, левая была застывшей, полусогнутой. Бросив наземь ветки, он добавил щепы и разжег костер. Со все усиливающимся страхом она смотрела, как он кладет в огонь нож.
Рейнджер не обращал на них внимания, словно они и не существовали. Он снял повязку и ощупал края раны пальцами, и даже с разделяющего их расстояния в двадцать футов Лори содрогнулась при виде все еще кровоточащей, рваной раны.
— Пуля все еще внутри? — Это произнес ее брат, тихим и серьезным голосом.
Рейнджер не подал виду, что слышал вопрос.
— Черт побери, парень, ты не можешь прозондировать ее сам.
— Заткнись, — проговорил Дэвис.
— А как же Лори? — с отчаянием в голосе продолжал Ник. — Что если…
— Что если я умру? — Вопрос прозвучал до странности равнодушно. — Я полагаю, те охотники за премией будут здесь через несколько дней. — Он невесело улыбнулся Нику; — Конечно, будь у меня хоть капля сострадания, я, пожалуй, оставил бы им предупреждение.
Пальцы Ника сжались в кулак. Лори чувствовала себя плохо. Она переживала за то, что сделала, страдала из-за беды, которую навлекла на брата. Более того, ей становилось дурно при мысли о том, что собирался проделать рейнджер.
Дэвис поднял нож из огня и немного остудил его. Он прислонился к дереву для опоры, и она увидела, как он приложил нож к ране и продвинул его. Его губы сжались так крепко, что казались почти невидимой линией, но он не оставил своего занятия и не издал ни звука. Не в силах видеть это, она отвернулась и уткнулась лицом в куртку Ника, закрыв глаза и зная, что ее тело напряжено, как и тело брата. Ей хотелось, чтобы он что-нибудь сделал, но помочь было нечем.
Как
Теперь она тоже его пленница. Рейнджер никогда не забудет и не простит ей предательства. Она помнила его рассказ о другой женщине-пленнице, и охвативший ее холод превратился в обжигающий лед.
Она почувствовала, как тело Ника чуть расслабилось, и снова повернулась к рейнджеру. Его нагая грудь была теперь залита кровью, как и его штаны, в руках он держал пулю. Но он не дал ей возможности вздохнуть с облегчением. Сунув нож в огонь, он подождал, пока тот раскалится, прижал его к ране на несколько секунд, прежде чем уронил к ногам, и тело его напряглось так сильно, что, казалось, вросло в дерево. Она заметила, как ладони его сжались в кулаки в мучительном преодолении боли.
И тут девушка ощутила, как реагирует тело Ника: словно подвергшийся зверскому насилию, Ник отшатнулся от чего-то невидимого, и дыхание его стало коротким и прерывистым. «Боже мой», — заикаясь прошептал он.
Лори смахнула влагу со щек свободной рукой. Она чувствовала головокружение и тошноту от происходящего, потому что знала, что она тому причиной. Ей хотелось подойти к рейнджеру, прикоснуться к нему и хоть как-то облегчить его страдания, но она не могла решиться и знала, что никогда не забудет этот день, этот час и эти ужасные минуты.
Она пыталась бороться со слезами, с беспомощностью и гневом на самое себя. Сапог Ника врос в землю на несколько дюймов, и сам он, казалось, забыл о ее присутствии. Она знала, что он испытывает страшную боль. Причина этого осталась для нее загадкой, но она ощущала его дрожь.
Ее взор вернулся к Дэвису. Нож рядом с ним уже потемнел, запах горелой плоти разнесся в воздухе. Глаза его были закрыты, а тело успокоилось: он потерял сознание. Она даже помыслить не могла, что будет с ней, если он не очнется.
Глава седьмая
Неожиданная, жгучая и необъяснимая боль пронзила плечо Ника, и он вонзил каблук в землю. Его плечо болело и раньше, и он приписывал это нескольким падениям, но эта боль, неумолимо усиливающаяся по мере продвижения ножа Моргана, была чем-то совершенно иным. Он едва сдерживал стоны.
Как и у Моргана, пальцы его сложились жесткими узлами, как бы борясь с болью и с помутнением разума. Но вот Морган потерял сознание, и, казалось, боль отпустила Ника. Он не понял происшедшего. В прошлом он редко ощущал неожиданную боль или дискомфорт без очевидной причины. Но сейчас это выглядело чертовски странным совпадением.
Дело вовсе не в сочувствии. Хотя он и порицал поступок Лори, в нем не было симпатии к техасскому рейнджеру. Впрочем, он отчасти и восторгался им — только парни не из робких способны на то, что сделал Морган.
Ник слегка пошевелился. Плечо все еще саднило от пронизывающей боли, а голова болела от удара прикладом, нанесенного рейнджером, когда Ник бросился на него, испугавшись, что тот застрелит Лори. Но он не мог осудить Дэвиса за его гнев на Лори. Рейнджер не мог знать, что Лори — крошка Лори — меткий стрелок и если бы захотела убить его, он был бы мертв.