Железный город
Шрифт:
– Как когда-то на Земле?
– Ты знаешь про Землю? – Шпиль поднял брови.
Слава кивнул.
– А знаешь, что с ней произошло?
Слава снова кивнул и сказал: «Говорят, уже ни одного отверженного с Земли не осталось. Я таких, по крайней мере, не встречал. – Помолчал и продолжил, – на счет острова. Я понял, о чем ты. Кто видел стену и тем более турели на вышках, вряд ли почувствует себя свободным. Нас здесь окружили и держат. – Слава сделал глоток, облизал верхнюю губу. Увесистый поршень тихо стукнул по железной столешнице. – Тревожит другое, мы зависим от тех, кто по ту сторону. Воду, одежду, жрачку и многое другое, чего сами не можем делать в достаточном количестве, меняем на уран и цветметы. Мы без них долго не протянем, а вот они могут. Они очень могущественны. Разве не так?
– В общем так. А за разломом что?
– Понятно что, радиационные пустоши, капуа и ислаки.
– Ты их когда-нибудь видел?
– Нет, не приходилось. А ты?
Шпиль загадочно ухмыльнулся и приложился к поршню: «Раскол очень широкий, – уклончиво начал он, – металлург на другом краю выглядит, как винтик. Дикие редко приближаются к краю, но если вовремя приложить бинокль к глазам, то можно увидеть».
– А маклованы?
– Доподлинно неизвестно существуют ли вообще эти неуловимые шпионы. Источники, не заслуживающие доверия, скажем так, распространяют дэзу.
– Чего? – Слава сдвинул брови.
– Так, фигура речи, не заостряйся. Сам подумай, как они преодолеют разлом?
Слава пожал плечами. Некоторое время парни молчали.
– Ты слышал когда-нибудь о роботах на дне… – снова заговорил Шпиль.
– Ягды, – докончил Слава и усмехнулся. – Кто ж не знает эту легенду? – и сам себе ответил. – Только тот, кто еще не родился или не отвергнут.
– И что думаешь? – Шпиль серьезно посмотрел на токаря.
– Что тут думать, легенда она и есть легенда. Кто нам оставит такие механизмы, если все железо, прежде чем сгрузить на Ранг перетрясали. Изымали всю начинку, вплоть до батареек, что уж говорить об уцелевших шахтерских андроидах с плазменными резаками, напичканными сложнейшей электроникой, с неиссякаемым источником энергии. (Надо признать, Слава не сразу запомнил непонятные, сложные слова и просил старого Машина, который в свою очередь тоже заучил легенду от кого-то, повторить не единожды). – Слава хмыкнул и глотнул бреда.
– А если это правда? – Шпиль сузил глаза.
– Брось.
– Нет серьезно, если я тебе скажу, что это не легенда, что я сам их видел, вернее одного. – Лицо механика стало серьезным, словно он ставил на сказанное, как минимум, свой темп. Слава напрягся, но все же сделал последнюю попытку не попасться на удочку.
– Признаться, я тоже видел, – он наклонился к приятелю, заговорщицки стрельнул глазами по сторонам, понизил голос до шепота. – Сдается мне, еще по паре гильз и мы вместе его увидим, прямо вон за тем столиком.
Шпиль мимо пропустил остроту и продолжал выжидательно смотреть на Славу.
– Ладно, – токарь откинулся на спинку сиденья, – тогда покажи.
– Не вопрос, – серьезно ответил Шпиль. – Завтра я еду за пробами к озеру…
– К озеру!? – воскликнул Слава, – там же блокпост, этажи, выеденные ржой, ядовитые испарения, чертовы глюшники и эти как их там, носопырки. Сабельник в конце, концов.
Кривая ухмылка искривила рот Шпиля. Он ничего не сказал. Все его мысли читались в насмешливом взгляде.
– Лады, – сказал Слава, – во сколько?
– К девяти у меня.
Закрепляя договоренность, они с лязгом сдвинули поршни.
Слава отпросился у Фрезермана и в девять часов стучал ботинком в металлические ворота. Подозрительный Дизель придирчиво рассматривал жетон, в конечном итоге впустил токаря, только оставил стоять у ворот. По переговорному устройству вызвал Шпиля. Долго ждать не пришлось. С удлиненным драматургом через плечо, в железных, порядком потертых наколенниках, в высоких армейских берцах он нес в руке дюралюминиевый ранец. Свободной рукой махнул Славе. Вдвоем они зашли в бокс, прилепившийся к гусенице Баггера. Шпиль включил свет. Двухколесный чопер с объемным кофром на багажнике, черный и начищенный он отбрасывал блики.
Слава кругом обошел транспорт.
– Нормальненько, – резюмировал он, рассматривая приборную панель. Шкала спидометра заканчивалась цифрой «280». – Горючки, наверное, жрет немерено.
– Жрет. Садись.
От мощного, утробного рыка двигла все внутри содрогнулось.
Спустя полчаса Шпиль остановил чопер перед черным квадратом с голубоватой подсветкой под потолком – въездом в улей. Слез, покопался в кофре, передал токарю респиратор и армейскую сферу: «Одень», – коротко сказал он. Затем извлек высокотехнологичный шлем с силиконовым уплотнителем в нижней части. Аккуратно одел его. Эластичный материал на горловине надулся и прилип к коже. Из-под верхней панели выехало забрало, плотно вошло в нижний паз.
Тем временем Слава натянул резиновую маску с двумя фильтрующими бочками, ремешок сферы затянул под подбородком.
Голубоватый сумрак в улье после яркого дневного света казался кромешной тьмой. Широкий тоннель, то ли коридор, то ли улица, тускло освещался светляками из дырчатого двойного потолка. В местах скопления насекомых голубоватые пятна были особо яркие.
Слава несколько раз посещал улей до этого, но не опускался ниже первого уровня. Дружок у него был там. Разбирался в технике. Мир его праху – сгинул на нижних этажах.
Странное дело, рассуждал Слава, вцепившись в рукоятки чопера: ему, жителю поверхности, кажется угрюмым, подавляющим, гадким существование в сумрачных железных катакомбах, склепанных, прорезанных в слоях железа без света, без свежего воздуха. Мрачники же, считали себя в более выгодном положении. Первый и неоспоримый аргумент в их оправдание – отсутствие всепроникающего песка. Второе – не донимает жара. Третье – цепаки, кайлаки, проволочник не их забота. Но были и свои «скелеты», о которых обитатели улья старались не вспоминать.
Шпиль вез Славу по широкой улице, которая пологой спиралью незаметно уходила вниз. Мимо сплошной стеной проносились строения разной формы и назначения, неоновые вывески, регулировочные знаки, трубы, кабеля, ограждения, колонны, балки, лестницы. Редкий транспорт встречался на дороге. Мрачники неторопливо брели вдоль железных жилищ, магазинчиков, закусочных, мастерских, компрессорных. Сворачивали в железные переулки и растворялись в железном сумраке, разбавленном голубоватым светом насекомых.