Железный мустанг
Шрифт:
Тем временем Дэйзи Джан Ладлоу выследила Слокума в третьем от конца вагоне и вовлекла его в разговор.
— Ты меня что-то избегаешь, ковбой! — тихо сказала она, широко улыбаясь, и отгородила его руками с двух сторон, зажав у двери.
— Я так понял, что вы сошлись с большеротым Эйресом. Опустив руки, она жестом и голосом выразила несогласие.
— Мистер Тихоня! Знаешь что?
— Что?
— Твое счастье, что ты мужчина и не знаешь, что такое наша профессия.
Она дотронулась кончиком пальца до его подбородка и провела через все туловище.
— Эйрес из тех, кого мы, в нашем ремесле, называем «Мужчи-на-раз-в-неделю». А ты, с другой стороны… мммм… ты мне нравишься, Слокум. А я тебе нравлюсь?
— Мне не нравится, как ты ходишь по кругу, как шайенская трубка мира.
— Ты обещал прийти через две минуты. Я не знала, когда ты вернешься.
— У меня были неотложные дела в багажном вагоне.
— Я знаю. — Она опустила глаза, улыбка сошла с ее лица. — Мне жаль твоего друга, это было ужасно.
— Вот что я вам скажу, леди. Вы со своими подругами просто с ума сошли, решив остаться на этом поезде.
— Мы слушаемся Элоизу. Мы собирались сбежать из Сэкет-Спрингз. Так что эти двое на конкордовском фургоне поспели как раз вовремя. — Она махнула рукой. — Нам здесь нравится. Полно еды и выпивки, и мы можем путешествовать. Говорят, что для работающей девушки Новый Орлеан — просто рай.
— Не думай, что вы попадете туда.
— Мистер Барлоу говорит…
— Мистер Барлоу — сумасшедший маньяк-убийца. Не думай, что он будет колебаться, прежде чем наврать с три короба. Ваша мадам, миссис О'Лири, думает, что обвела его вокруг пальца.
— Но так оно и есть.
— Черта с два. Не знаете вы этого сукина сына. Ей повезет, если он, разозлившись на нее, не пнет ее в толстую задницу на краю какого-нибудь ущелья!
— Чего это ты так бесишься? Если это так, то почему вы со своими друзьями от него не сбежали?
— Ас чего ты взяла?
— А куда вы собираетесь сбежать?
— Это не так уж и важно. Мы смоемся, вот и все.
Мысленно он дал себе по шее. Зачем он ей сказал? Разве можно быть таким болтливым? Каким же идиотом, черт возьми, надо было оказаться!
— Другие вещи куда важнее. — Она снова погладила его. Он вздохнул, расслабил свои челюстные мышцы в добросердечную улыбку и взял ее за руку.
… Когда угар страсти прошел, они продолжили разговор. В конце концов ковбой убедил свою жрицу любви в том, что разумнее всего сбежать.
— Как только этот подонок доберется до Нового Орлеана, леди, можно смело не рассчитывать на пароходное путешествие!
— О'кей, ты меня уговорил. Ты поедешь, а я вместе с тобой.
— Попридержи лошадей — тут я ничего не могу пообещать!
— Хочешь, чтобы я уехала, но не хочешь брать с собой — так, что ли?
— Я этого не говорил.
— Тогда что же?
— Мне нужно все это еще обсудить.
— Сначала займемся делом, потом поговорим еще. Слокум застонал и ухмыльнулся, и они принялись за прерванное занятие.
15
Поезд замедлил ход и остановился, связки между вагонами залязгали, дым из паровоза вырывался со звуком, напоминающим порывы зимней вьюги. Солнце позолотило серо-зеленые горы, проникло через окна, отбрасывая блики на пол в проходе. Любовники сели, пытаясь продрать глаза. Дэйзи Джан обернула вокруг себя одеяло.
— Почему мы встали?
— Понятия не имею.
Ковбой натянул брюки и спустился. Дойдя до конца вагона, он открыл дверь и посмотрел вперед.
Сбоку на поезд спускался вооруженный отряд индейцев. Впереди он увидел огромный завал, блокирующий путь составу. Она подошла к нему.
— Индейцы!
— Змеи.
— Что?
— Индейцы-змеи. Шашоны. Господи, помилуй!
— Беда?
— А что же еще ждать от краснокожих? Возвращайся в вагон. На поезде все уже проснулись, включая Барлоу. Вместе с Элоизой О'Лири, Клементом, Дугласом Эйресом и парой других своих людей он вышел навстречу шушуну, возглавляющему банду. Ханикатт и И. В. присоединились к Слокуму и наблюдали за происходящим со ступенек лестницы, ведущей в вагон.
— Я командую этим поездом, — сказал Барлоу, показывая на состав.
— Бог мой! — застонал Слокум. — Начинается!
Вождь шушунов в каменном молчании выслушал объяснения Барлоу относительно того, кто они такие, куда направляются, и что он со своими храбрецами должен разобрать завал на рельсах и с миром уйти. Чем дольше говорил Барлоу, тем более очевидным становилось то, что его слушатели не понимали ни слова. По взгляду вождя было, впрочем, ясно, что он не согласен пойти на уступки.
— Кто-нибудь может объясниться на их языке? — спросил Барлоу, оглядываясь вокруг.
— Я могу, — отозвался Ханикатт.
— Поговори с этой краснокожей скотиной, выясни, чего они хотят.
— Но-ен-со-пикс! — выпалил вождь, тыча пальцем в свою широкую грудь и поднимая пику.
— Говорит, что его зовут «Тот, кто убегает на холмы», — начал Ханикатт.
— Какого черта! Какое нам дело, как его зовут. Выясни, что он хочет за то, чтобы разобрать этот дурацкий завал.
Ханикатт начал медленно и неуверенно строить цепочку отрывистых слогов. Вождь слушал, смеялся, отвечал, показывая на вагон, в котором держали угнанных лошадей, — животные хорошо были видны через окно.
— Он хочет… — начал Ханикатт.
— Скажи, что на этот раз ему не повезло! — отрезал Барлоу. Дерьмо такое, подумал Слокум. В это время подъехали остальные индейцы, так что число их утроилось, по крайней мере, до шестидесяти человек. С тыльной части поезда еще дюжина индейцев закидывала камнями рельсы, ставя перед Кассиди два непреодолимых препятствия.
— Бога ради, отдай ему лошадей! — взорвался Слокум. Барлоу повернулся на звук его голоса и уничтожающе посмотрел на него.
— Заткнись, черт тебя возьми, и не лезь в это дело! — нервно предупредил его И. В.